Кривая Империя. Книги 1-4

Целый год Екатерина попустительствовала придворным в переустройстве управления. Было отнято наименование «Правительствующий» у Сената и Синода, учрежден Верховный тайный совет, отосланы в провинции одни вельможи и возвращены из ссылок за воровство другие. Супер-вор тоже был прощен, финансовые начеты на него ликвидировались. Поздно, матушка! Нужно было тебе скорбной ночью 28 января 1725 года не амнистировать воров дорожных и садистов народных, а списать долги с сиятельного вора. Глядишь, Император бы и поправился, я почти уверен в этом!

Меншиков получил в удел Батурин с 1300 дворами и 2000 дворов в окрестностях Гадяцкого замка. Овладев славным казачьим городом, Алексашка еще домогался титула генералиссимуса, — ну, что за мил-человек!

Екатерина погрузилась в дела советов и коллегий. Она фактически стала спикером дворянской думы, а не Императрицей. «Корейское» управление великой страной неизбежно должно было растащить, распылить скудный запас имперской прочности, оставленный Петром. Но как должна была действовать особа, достойная императорской короны? Примерно так.

Вот Императрица собирает свой дважды верховный и трижды тайный совет и молча слушает короткие доклады чиновников-профессионалов, этот совет составляющих. По выражению честных лиц она точно определяет, кто и сколько крадет, насколько вредит общему делу и есть ли от него вообще польза. Потом она так же молча переходит в свой кабинет, где заседает совсем уж тайный совет из пары ребят, проверенных библейскими искушениями. Здесь называются только фамилии и даются оценки деятельности. Заботы сверхтайных советников разнообразны — это угрозы, выговоры, публичные аресты, тайные увозы, пытки утюгом, суды, казни по суду и казни без суда, публикация материалов дела в прессе. Но могут эти парни в черном и орден Золотого теленка тебе вынести на подушечке.

И всё? И всё! Этих управленческих забот одному человеку, тем более, одной женщине, хватит на всю жизнь. А уж, какой полк и где на постой ставить, это не царская забота.

Так постепенно, неспеша, за две-три казни, за неделю-другую, чиновники поняли бы правду бытия — они же все неглупые люди! И стали бы служить страшно и потно. Или не служить — увольняться за убогостью ума, идти в управдомы, попы, писатели.

А Катя наша стала требовать себе «на апробацию» все бумажки тайного совета…

Я снова начинаю повторяться. Но я-то повторяюсь на нескольких сотнях страниц за три года, и не по своей вине. Это они, князья и цари наши виноваты в моих повторах. Это они бессильно повторялись своими делами длиною в целую жизнь, это они бездарны были осознать единственность, уникальность, неповторимость своего явления под Успенским куполом, под Петропавловским шпилем, под мохнатой нашей Шапкой.

Тянулись скучные дипломатические месяцы и годы. Хорошо хоть светлейший Алексашка не давал нам скучать. Сначала он добивался у Екатерины герцогства Курляндского, потом совершил хитрый брачный финт. Император — римско-австрийский цесарь — обещал Меншикову «фьеф» — первую же графскую или герцогскую вакансию. Но для этого, кроме обычных откатов и «поминок» геральдическим службам, требовалось предъявить хоть какое-нибудь царское происхождение или родство. Дочь Меншикова была просватана за польского иммигранта Сапегу, но это царско-польское свойство на истинно царское не тянуло. А тут и Екатерина отобрала этого жениха для своей племянницы. Светлейший упал царице в ножки, стал сиротски выть о всемирном унижении. Матушка не знала, как от него и отделаться.

— Очень просто, — вскочил наглец, — жени на моей дочери царевича Петра, вдруг он воцарится, я за ним присмотрю, тебя обороню.

Императрица сдуру согласилась.

Оппозиция ужаснулась и стала суетливо протаскивать в престолонаследницы дочерей Екатерины, но запуталась меж Анной и Елизаветой. А 10 апреля 1727 года у императрицы открылась горячка…

Давайте договоримся так: слова «Император» и «Императрица», стоящие не в начале предложения, я буду впредь писать с большой буквы только у тех особ, которые более или менее соответствуют нашей с вами Имперской Теории.

Так вот, матушка императрица Екатерина заболела горячкой на третьем году своего скромного правления. Опять был собран Верховный тайный совет-сенат-синод, майоры гвардии, президенты коллегий. Приговорили: наследником будет Петр. Принцессы входят в состав Верховного совета. Все вместе правят до 16-летия императора. Потом девки получают по 900 000 целковых золотом и делят мамины бриллианты. Такой уговор пока устроил всех. Екатерина промучалась до 6 мая и скончалась с явными признаками легочного распада. Прочли чисто женское завещание о 15 пунктах, кому за кем наследовать и кому как себя вести.

И когда на лужайке перед Зимним дворцом гвардия крикнула «Виват!» новому императору, никто не услышал криков Сапеги, что на самом деле завещания не было, написал его Писец под диктовку Меншикова.

Россия была довольна. На престол входил мужичок спокойной лопухинской крови, крови Тишайшего, крови симпатичной принцессы Шарлотты Бланкенбургской.

Пётр II Алексеевич