Кривая Империя. Книги 1-4

Главными желающими считались Долгорукие. При жизни императора они уже поделили посты, заготовили свадебные подарки и тосты. Их жены уже нашили вечерних платьев, учили наизусть торжественные вирши, репетировали у зеркала гордые позы, и, надо же, такой срыв! Долгорукие решили пробивать царство для Кати. Сначала была мысль по-быстрому обвенчать ее с больным царем. Но Петр уже не мог ходить. Обсудили вариант воцарения царской невесты на правах обручения, — выходило слабо. Решили попытаться получить завещание императора в пользу Кати. Написали два текста — один без подписи, другой — с поддельной подписью «Петр», — на случай, если этот Петр не сможет поднять пера. Пришли к постели больного. И здесь, в сумраке палаты успели только услышать из уст умирающего зловещие слова: «Запрягайте сани, хочу ехать к сестре». Покойная Наташа звала брата из заоблачных высот, и Петр «уехал» во втором часу ночи с 18 на 19 января 1730 года.

Тёплая компания Анны Иоанновны

Сенаторы, собравшиеся в ночь смерти Петра II, осмеяли липовые «завещания» Долгоруких и в конце концов склонились к мысли, что «род Петра Великого пресекся» и следует вернуться к ветви его старшего брата Ивана Алексеевича. Резоны были фальшивыми. Предложение Голицына пустить на престол дочь Ивана было ничем не справедливее предложений в пользу Елизаветы Петровны. И та и другая — «сосуды скудельные», и в том и в том роду мужчин не осталось. Медики сказали бы, что от скорбного Ивана и яблочко могло недалеко откатиться. Но медиков в ночной совет не позвали. Вообще-то, Голицын так горячо агитировал за Анну потому, что ему глубоко противен был брак Петра и Екатерины Скавронской, и детей ее он на нюх не переносил. Принимая решение в пользу Анны, сенаторы хотели еще и «укрепиться». Они написали «кондиции, чтоб не быть самодержавствию».

«Кондиций» этих было 8. Они фактически делали монархию конституционной и сильно ограниченной. Анна должна была:

«ни с кем войны не всчинать»;

«миру не заключать»;

«верных наших подданных никакими податьми не отягощать»; все кадровые перемещения оставить в исключительной компетенции Верховного совета; конфискаций без суда не проводить; вотчины и деревни не раздавать; в придворные чины никого не производить; государственный бюджет не транжирить.

В общем, Анна приглашалась на роль куклы, с обязательством «буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду короны российской».

Историк зарядил возмущенную тираду на несколько страниц о недопустимости такого парламентского безобразия, о страшном разорении, ожидающем Россию, о позоре и унижении великого государства. Пока он там кричит, давайте бросим кроткий взгляд на кандидатшу в императрицы.

Анна Иоанновна, дочь больного царя Ивана Алексеевича и племянница Петра I, была в те дни герцогиней Курляндской, сидела на троне этого зависимого от России прибалтийского княжества — в Митаве. Возле нее ошивался некий Эрнст Иван Бирон, сын придворного служителя, «человек добрый для смотрения и покупки лошадей и собак». Вдовствующая 37-летняя герцогиня Анна «любила тесное общение» с интересными людьми, поэтому, когда Меншиков изловил ее прежнего фаворита Бестужева, обвиненного в заговоре в пользу царевича Пети, Анна тут же выхватила из придворной толпы Бирона.

Митавский двор был раздут неимоверно. Даже в крупных германский королевствах не было такого номенклатурного набора обергофмейстерин, ландратов и прочих нахтшпигельтрегеров. Двор любил веселье, потехи, праздники. А что ему оставалось делать? Не войну же объявлять.

Предложение воссесть на всероссийский престол было воспринято гоп-компанией, как сказочное продолжение хмельных мечтаний, как воплощение рождественской сказки. Не остывая от танцев, свалили в дорожные сани немногие личные вещи и шумной толпой да с бубенчиками рванули на Москву. Благо была зима, мороз и солнце, день чудесный. Конечно, вперед слали гонцов, что согласны на любые кондиции и диспозиции, только б Шапку поносить.

Правители Верховного тайного совета — общим числом 8 человек — в этот момент могли реально ухватить власть. Против большой восьмерки возмутилось только 500 второстепенных сановников, и все они были пересчитаны, известны и безвольны. Но великолепная восьмерка сама не удержала Фортуну за подол.

Сначала прозевали указать попам на новый статус императрицы, и по всем церквям на приезд Анны заголосили многие лета «самодержице» всея Руси. Потом замешкались с похоронами, и Анна из-под Москвы отдала приказание хоронить Петра без нее 11 февраля. Нужно было всем ехать навстречу Анне, сразу объяснять ей ситуацию, брать в ежовые рукавицы курляндскую компанию. А наши парламентарии застряли у гроба и занялись пустопорожними разборками с несостоявшейся царицей Катей и потерявшими чувство реальности Долгорукими.