Кривая Империя. Книги 1-4

Дворянство умилилось до насморка. Уже на другой день, 18 января, в Сенате встал вопрос о воздвижении столь милостивому государю чисто золотой статуи от всех дворян вскладчину. Голосовали единогласно, но государь проект завернул, велел поискать золоту лучшее применение и обещал памятник себе воздвигнуть нерукотворный — «в сердцах своих подданных». Этим золотым тельцом дворянство чуть не испортило себе обедни. Переживания при отказе от статуи затмили мечту о дворянских вольностях. Тянулись зимние дни, а манифеста все не было. Но помог дремучий случай. Однажды вечером Петр решил проскользнуть между спальнями жены и официальной любовницы, чтобы совершить очередную ревизию винных погребов и неопознанных женских тел на театральных задворках. Нужно было как-то обдурить жену, тяжкую Екатерину Ангальт-Цербстскую. Но еще убедительнее следовало заморочить голову Елизавете Романовне Воронцовой. С этой целью тайный советник Дмитрий Васильевич Волков был заперт в кабинете Петра. Камердинерам велели никого не пускать и отвечать, что государь работают над судьбоносным документом. Волкову поручалось измыслить некую гербовую бумагу, а Петр прошмыгнул вон из дворца. Волков припомнил царские обещания и к утру состряпал манифест о вольности дворянства. И вот ведь штука! Петру нельзя было его не подписать! Подписал…

Теперь старшеклассники могут запомнить на всю жизнь: цена дворянских прав в России — одна вакхическая ночь.

Вы не забыли урока прошлых и нынешних царств? Что еще должно обязательно случиться в дни реформации? Правильно! КГБ нужно прихлопнуть, давно его не закрывали. Манифестом 21 февраля сообщалось, что «Тайная розыскных дел канцелярия уничтожается отныне навсегда, а дела оной имеют быть взяты в Сенат, но за печатью к вечному забвению в архив положатся».

Такой крутой разворот на Руси небезопасен. Так же начинал Лжедмитрий, и убийственная реакция наступила к следующему лету. Вот и теперь, был уже май, деньги в казне не обнаруживались, армия, уютно отдыхавшая в Европе, пожирала остатки бюджета с польскими сливками, поэтому от рытья каналов решили воздержаться, зато учредили центробанк. Это неспокойное заведение тут же приступило к своему, поныне излюбленному занятию — бешеной печати бумажных денег. Но балансы не сходились, и войну нужно было кончать.

На финансовый дефицит наложилась голштинская придурь Петра. Его «двор» до смерти Елизаветы состоял в основном из прусских офицеров. То есть, вы понимаете — идет война с Пруссией, а пруссаки в парадной форме расхаживают по Питеру, сопровождают Петра к подножию трона. Это — как если бы в 1941 году, в самые осадные московские дни офицеры в форме СС разгуливали по Красной площади, задевали бульварных фройляйн, заходили поболтать в наркоматы, толклись в гостевой комнате ближней дачи Сталина.

Первые сообщения о кончине Елизаветы были посланы не союзникам, а ангальт-цербстской теще и королю Фридриху. Немедленно установилась дружеская переписка, а там и пленными разменялись. Всеобщего мирного договора еще не было, а специальный русский корпус уже маршировал на соединение с войсками Фридриха, отдаваясь под его командование. Петр намеревался поломать весь елизаветинский порядок, его коробило от самой идеи войны с кумиром — Фридрихом Великим. Сразу по воцарении Петр объявил о наборе «голштинских» полков. Туда стали собирать «немцев» из Прибалтики, не брезговали молдованами, румынами, поляками. Табу действовало только в отношении украинцев и русских.

Этих унизительных мероприятий было вполне достаточно для возникновения военной оппозиции, но главная опасность для Петра исходила с другой стороны. Российские чиноначальники снова были обеспокоены. Император стал приближать к себе пруссаков, прямых агентов и посланцев Фридриха. Должности Воронцовых, Шуваловых, Голицыных стали номинальными. И Петр прозевал эту страшную русскую силу.

Принято считать, что Петра свергла Екатерина — обманутая жена и новоявленная русская патриотка. Как бы не так! Если бы дело было только в Лизке Воронцовой, так ее дядя, великий канцлер наоборот зафиксировал бы позицию. Но когда фельдмаршалу графу Шувалову приказывают следовать в армию в качестве волонтера, — это дело другое! Под пули подставляться не договаривались! Петр велел всем номинальным генералам и командирам быть таковыми на деле. Если ты не в отставке, если у тебя — полк, так будь ты хоть столетним пузатым старцем, но будь добр натянуть парадную форму, нацепить на пузо ордена и ежедневно! — в любую непогоду маршировать по Невскому и окрестным полям.