Кривая линия (СИ)

  Не у всех, у Славы. Они же на "вы". Аристократия фигова.

  - А вы приглашаете? Можно.

  Он ни разу даже её не приобнял. И это любовь?

  В ресторане классно. Уютно, русские романсы играют. Только, к сожалению, я не могу всем этим сейчас наслаждаться.

  Заканчиваем уже в половину седьмого.

  - У вас, наверное, личный водитель, - зачем-то говорю я Дэнни.

  Грубо, конечно. Слава едва заметно одергивает меня.

  - На самом деле, я чаще езжу на метро, - мягко отвечает он.

  Ничем не проймёшь.

  - Что-то есть невероятно притягательное в этих старых поездах, в шуме и сквозняках, даже в вечно недовольной толпе. Жизнь - это суета, а метро - это жизнь. Оно меня вдохновляет.

  Он точно не извращенец? Все прощаются у метро, и мы втроём направляемся к машине.

  - Тебе понравилось, как Миша играет? - спрашивает Эдичка у Славы.

  - Понравилось.

  Эдичка снова улыбается. Сегодня точно конец света.

  - Я слышал ваш разговор в филармонии, - Слава убирает платье в шкаф, когда я говорю эти слова.

  Она в рубашке и шортах, вроде бы снова прежняя. И одновременно совсем другая.

  - Знаю, - Слава тихонько прикрывает дверь.

  - Когда ты вообще с ним познакомилась?

  - Миша пошёл отдавать документы в консерваторию. Я была с ним. Там и познакомилась. Потом мы гуляли по набережной, и Дэнни предложил встретиться на следующий день.

  - Его и по паспорту так зовут? - усмехаюсь я.

  - Нет. Даниил.

  - И ты ни разу о нём не упоминала. А Миша ещё сказал, что мне с тобой фортануло. Он что, не знал?

  - Знал. Просто проверял тебя. Он вообще не слишком одобряет нашу близкую дружбу, - она смотрит мне прямо в глаза. - Я рассказывала тебе о Дэнни давно, просто ты забыл.

  - Забыл? - переспрашиваю я.

  - Ну да. Это ещё до гибели Гоши было.

  - Помнишь, однажды Гоша отвёз меня к тебе на ночёвку, и мы целовались...

  - Помню. И жалею об этом. Мы просто поцеловались, Паш. Просто прижались губами. Это не считается.

  Конечно, не считается.

  - Почему ты всегда была со мной такой свободной?

  - Тебе это было необходимо, разве нет? После гибели Гоши ты сломался. Я не могла тебя доломать - и многое отдала бы, чтобы он был жив.

  Теперь я точно в тупой мелодраме.

  - Почему Дэнни? Любовь с первого взгляда?

  - Мы одинаковые. Моя жизнь, Паш, она в концертных залах, театрах, музеях. На вечерах стихов. В старом кино, в Серебряном веке. Я читаю Дэнни Кокто, и он не нуждается в переводе. Я приглашаю его в музей, он меня - в театр.

  - А я - плебей.

  - Не надо, Паш. Ты просто из другого мира.

  - А как же твоё презрение к браку?

  - При чём здесь брак! Мне нужен единомышленник. Союзник. Человек, без которого я не могу, как без рук. Как без своего тела.

  - Которого ты любишь?

  - Любовь - нечто эфемерное и непостоянное. Она проходит. А союзничество - никогда.

  - Но ты ведь сказала Дэнни...

  - Я действительно люблю его, просто вкладываю в это другой смысл.

  - Я хотел сказать тебе вчера то же самое. Думаешь, пройдёт?

  Слава вздыхает.

  - Надеюсь. Я позвала тебя на этот концерт, чтобы ты всё увидел сам. Я не могла больше, понимаешь? Это неправильно. Я всё равно не смогу спасти тебя. Тебе нужен тот, кто не прошёл с тобой весь твой ад. Кто не связан с гибелью Гоши. Кого ты, наверное, ещё не встретил.

  - Ты даже не поцеловала его.

  - Кого, Дэнни? А зачем? Зачем демонстрировать, выставлять на показ? И что это за вечная потребность в поцелуях? Ему и так всё известно. И мне - известно.

  - Только не бросай меня.

  Слабость. Я всегда был слабым и ничтожным. Меня растоптали - а я прошу о помощи.

  - Никогда, - Слава грустно улыбается. - Знаю, что сейчас это не поможет, но прости меня. Веснушкин. On reste amis ?

  Для этого мне тоже не нужен перевод.

  - Pour toujours.

  Слава говорила мне отпустить Гошу. Теперь, после моей личной маленькой трагедии, Гоша уходит на второй план, и я понимаю - так будет всегда. Моя жизнь однажды окончательно затмит его смерть.

  "Отпусти его", - сказала мне Слава, и за эти простые слова я забуду ей многое.

  Прощай, Гоша. Может быть, я слаб, но точно сильнее тебя.

  ~ Эпилог ~

  Когда Слава проснулась, было уже десять часов утра. Она потянулась на своей широкой постели - хорошо! В комнате стояла духота. Слава поднялась, подошла к окну - и распахнула его, щурясь от солнца. На тумбочке лежал французский журнал, раскрытый посередине. Вчера они поздно вернулись из театра, долго говорили - и легли около трёх. Ещё час Слава не могла успокоиться и решила немного почитать. Теперь она села на уголок кровати и взяла журнал, чтобы окончательно проснуться. В соседней комнате было тихо.

  "Спит ещё", - подумала Слава с улыбкой и пробежала глазами страницу. Читать не хотелось. После вчерашней пьесы нахлынули воспоминания.