Кривич

Существо, совсем по-птичьи переставляя конечности с крючковатыми, острыми когтями, передвинулось по толстой ветви, прогнувшейся под тяжестью туши покрытой перьями серого цвета, продолжило вещать:

— Овлур, там полторы сотни окольчуженных урусов, умеющих воевать, их надо всех убить. Поторопись, путь дальний, а скоро ночь.

— Повинуюсь тебе, о божество кочевого народа!

Существо, с трудом вспорхнуло с ветви и разгоняя воздух махами огромных крыльев скрылось за кронами деревьев. Куренной поднялся на ноги.

— Воины, все вы слышали пожелание божества. Мы, смертные выполним его. Куре-ень, всем в седла сади-ись! Катай, подойди ко мне.

— Звал, мудрый Овлур?

— Ты слышал, куда нам нужно выйти?

— Да.

— Возьми воинов своего коша, скачи галопом вперед, до моего прихода тихо вырежешь охрану. На нас не оглядывайся, следопыты прочтут твои следы. Я надеюсь на твою ловкость. Удачи твоим родичам!

Кочевники стронулись с места, копытами лошадей поедая расстояние. С каждой пройденной верстой небо становилось все темнее.

Сотню своего коша он вывел к самому проходу в невысокой изгороди славянского селения. Десяток изб прилепились к кромке леса. Чем занималось население деревни, в темноте ночи разобраться было сложно, да и то ли было селение, про которое говорил куренной, или первое встречное на тяжелом для кипчаков, ночном переходе. В задачу кошевого входило, тихое снятие выставленной на ночь охраны, после чего, розыск и блокада путей отхода оставшихся после штурма в живых урусов. Где, скажите ночные демоны, в такой темени искать вражьи тропы? Как легко воевать в степи! Однако, что-то не верится, чтобы в такой захудалой деревне мог разместиться большой отряд противника.

Кошевой с сомнением вглядывался в темные пятна изб, трудно различимые под серым, закрытым тяжестью туч, небом. Хмарит, видно к дождю. Где ж высланные вперед следопыты, лучшие охотники в коше? Если вскорости не появятся, порву ленивых байбаков. Совсем отбились от рук в набеге. Хм, первая деревня на пути, где нет возделанных полей. Если б здесь разводили скот, были бы видны просторы пастбищ. Их нет! Чем все же живут тутошние люди?

— Катай!

Слева от стремени кошевого, из высокого кустарника, вынырнула тень Хулуза, старшего в команде охотников-следопытов. Родич совсем как урус, без лошади, придвинулся к потнику, заговорил свистящим, громким шепотом:

— Урусы выставили три тайных поста. Один, на дороге по которой вы прошли, еще пара у ограды. Посты мы вырезали, все едино толмача у нас нет, значит, язык нам без надобности. В деревне все спят, все тихо. С задних дворов в лес натоптаны тропы, но там их немерено. Можешь слать вести куренному.

— Сколько в селении может быть воинов?

— Не больше пяти десятков. Ошибся див!

— Лошадей видел?

— Их мало. Мои люди считают, что урусы передвигаются на повозках.

— Хулуз, твои люди хорошо потрудились, — похвалил кошевой, обернулся к сидевшему за его спиной на своей лошади младшему брату. — Все слышал?

— Все.

— Отправляйся к старейшине куреня, все ему расскажешь. Пусть не медлит. Селение, считай беззащитно.

Приказал своим ближайшим помощникам:

— Полусотнями обойдете урусское стойбище справа и слева, отсекайте возможность кому-либо скрыться.

Над большим отрядом кипчаков, в любой миг готовым ворваться в неширокий проход лесной дороги, опять тенью распластались крылья степного божества. Див, как и в прошлый раз, с шумом уселся на ветви разлапистой сосны, пугая людей и лошадей внизу. Сложив крылья, по совиному, бочком передвинул громадные, когтистые лапы ближе к стволу. Уставился на куренного круглыми плошками глаз мерцающих в ночи.

— Чего застрял на шляхе, старейшина? — недовольно проклекотал он. — Или ожидаешь, когда рассветет?

Куренной, надтреснутым голосом, словно оправдываясь перед ханом, выдавил из себя:

— Там, Катай со своим кошем, охрану селения снимает. Как только весть пришлет, что готово все, я двину воинов на штурм.

— Ну, да! Только, Катай твой ошибся, свернул с тракта раньше времени. И ты за ним поперся. Катай сейчас, у лесного схрона ватаги дорожных разбойников толчется, а боярская усадьба, почти у самого шляха приткнулась, до нее еще десяток стрелищ скакать. Торопись, старейшина, рассвет не за горами. Урусы не будут ждать пока ты почешешся. Высылай охотников, только не жди, что они так-же легко справятся, как Катай с татями.

— Повинуюсь тебе, посланец стихий! Кавуса ко мне!

Кош Кавуса сорвался с места, наметом пошел по натоптанному шляху в сторону Курска. Сотник в уме отмерял расстояние пройденное лошадьми, прикидывал, сколько осталось двигаться не покидая седел. Негромко подал команду:

— Стой. Спешиться, привязывай лошадей к придорожным кустам.

— Кавус-оба, — в ночи раздался звонкий девичий голос.

— Чего тебе, Балыкчи?

— Прямо передо мной, совсем узкая, почти незаметная тропа. Если она нас выведет к славянскому улусу, нам будет проще зарезать охрану.

Соплеменники загалдели, напоминая стаю галок перед обглоданной костью у кибитки. Женщин в набеге участвовало много, но как она позволила себе открыть рот, когда мужчины еще молчали. Лезет с советами к старейшине рода!