Кривич

Двигаясь навстречу спускавшемуся с галереи потоку печенегов, Андрей даже не кричал, не командовал, не бросал призывов. Глухо рыча, поднимался вверх, с кровавой пеленой в глазах, предугадывая каждый удар нападавших, для него они словно в замедленной съемке, делали замахи саблями, топорами и щитами, барахтаясь в невидимом киселе спрессованного воздуха. Он ощущал, что скорость его действий, превышает доступную обычному человеку раза в три. Словно ледокол, он пробился в саму галерею, прилетевшая стрела сбила шлем с головы, по мозгам прошелся звонкий гул, выщербленный щит, утыкали остатки стрел, срезанных саблями противника при отбивах ударов. В этой толкотне, идущие за ним вои от боковых ударов сразу потеряли четверых. Андрей попер к ближайшей лестнице, ставя перед собой задачу, залатать прореху в обороне, хотя бы в этом месте. Напиравшие кочевники, видя перед собой живую мясорубку, ослабили натиск, попятились, теряя бойцов. К славянам подошло подкрепление, Мстислав привел свежую, хоть и не полную сотню с восточной стены. Русские бойцы, узрев следы бойни, своих погибших товарищей, плотным слоем устилавших проходы вперемешку с телами захватчиков, озверев, ринулись на пытающихся закрепиться в галерее печенегов, словно бык на красную тряпку.

Распаленный битвой Монзырев, однако, самообладание не терял, озадачил тут же пятерку бойцов из вновь прибывшей сотни:

— Хватай бревно, бросай вниз на лестницы, — указал он.

Ухватив, лежащее возле парапета, тяжелое бревно, люди ухнули его на головы атакующих. Вопли и хруст, оповестили о том, что с десяток лестниц сломаны, а в стане врага появились новые калеки.

Скользя по еще не запекшейся крови, спотыкаясь и наступая на мертвецов, своих и чужих, русичи помаленьку выдавили поганых прочь с крепостной стены.

— Мишаня! Мишаня, где ты, черт полосатый?

— Я, здесь, батька.

— Давай, выпускай стрелу с красной лентой, самое время! — крикнул Монзырев парню.

— Ща, сделаем, — уже находу откликнулся он, кубарем скатываясь по лестнице внутрь городища.

В синеву неба взмыла стрела, неся на себе подаваемый засадникам сигнал.

* * *

Стегги Одноногий, варяг, пришлый вместе с Улебом в свое время из города Курска, с четырьмя десятками воинов второй день таился в засаде. Еще перед приходом печенегов, Монзырев инструктируя старика, просил:

— Ты, старый, со своими бойцами, наш единственный резерв, и использовать его мы можем лишь только в том случае, когда нам кранты наступят или момент благоприятный выпадет. Я тебя прошу, никакой самодеятельности, действуй только по сигналу. Твоя задача постараться обезглавить войско противника. Получишь сигнал, хоть костьми ложись, а результат дай.

Второй день, вои, скрипя зубами, наблюдали за штурмом крепости. Железная хватка Стегги удерживала молодежь от желания броситься на помощь своим.

Первый день штурма засадники прятались недалеко от реки, наблюдали, как сновали посыльные с приказами из ставки и обратно к войску. Расстояние до шатра печенежского князя от места засидки, было не более двух полетов стрелы, ближе не подойти. Стегги понимал, если подадут сигнал, все вои подчиненные ему, превратятся в смертников, уж больно много кочевников присутствовало в ставке. Потом и вовсе печенежский князь отъехал от избранного места, переместился к восточной стене. Шорохаться на восток по бурелому, не выдав себя, небыло никакой возможности. Счастье случилось в том, что крепость устояла, а сигнал подан не был.

Ночью шум, поднятый передвижением печенежских сотен, оповестил Стегги о подготовке неприятеля к новому штурму. Наворопники доложили, что ставка князя переместилась на северную сторону от крепости. Ковыляя на деревяшке, повел свое немногочисленное воинство в обход, прямо по лесной чащебе, повел в северном направлении.

Уже начался штурм, уже кипела рукопашная на стенах, когда Стегги вывел своих к опушке леса, за спиной княжеской охранной сотни. Все время пока двигались, продираясь по густому ельнику, спотыкаясь через шаг, Стегги боялся опоздать к подаче сигнала. Конечно, можно было бы постараться пройти и побыстрей, но мудрость прожитых лет, подсказывала идти не торопясь, пройти тихо и незаметно.

Затаились. До ставки можно было добить стрелой, но Стегги снова терпеливо выжидал, пресекая на корню каждое предложение молодых воинов напасть на врага. Он видел, как князь послал в бой последние сотни резерва, просчитал, что в охране осталось чуть более полусотни кочевников, да, десятка полтора княжеских ближников. Сигнала все не было. Зарево пожаров в крепостном городище, было отчетливо видно из леса. Шепотом подозвал к себе Рагнара Рыжего, вот уже почти год, исполняющего обязанности его порученца.

— Рыжий, мыслю, бой нам сегодня предстоит. А, еще чую, что последний бой это мой будет. Ночью спал мало, а закрыв глаза на миг, увидал сон — ворон одноглазый приснился, каркнул мне в лицо, видимо позвал к себе в Валхаллу.

— Может, обойдут тебя сегодня пальцы третьей Норны?