Кривое зеркало. Как на нас влияют интернет, реалити-шоу и феминизм

Готовый салат предназначен… освободить руку и глаза человека при потреблении питательных веществ, благодаря чему драгоценное внимание можно направить на маленький экран, где оно значительно более необходимо. Это позволяет потреблять данные: служебные электронные письма, почти бесконечный каталог Amazon, совершенно бесконечную ленту Facebook, где, покупая подгузники или изучая рекламу, разбросанную между фотографиями котиков и младенцев, человек приносит прибыль крупной интернет-компании, что явно хорошо для экономики. Ну, или по крайней мере лучше, чем провести обед за чтением книги из библиотеки, потому что на этом никто заработать не сможет.

Чуть дальше Бьюкенен описывает готовый салат как «идеальное питательное подкрепление для современного работника среднего уровня», у которого нет «ни времени, ни желания обедать по-настоящему… потому что это требует больше внимания, чем то, что необходимо для автоматического эллиптического движения руки от миски к лицу, раскрытия рта и пережевывания зелени, пока миска не опустеет и ее можно будет выбросить в мусорное ведро под столом».

По современным меркам описанный Бьюкененом процесс – механическое и эффективное потребление салата без необходимости отрываться от электронной почты – пример хорошей и правильной жизни. Это прогресс и индивидуация. Это то, что вы делаете, когда немного продвигаетесь вперед, когда хотите продвинуться вперед еще немного. Эффект белки в колесе стал очевиден давным-давно. (В 1958 году экономист Джон Кеннет Гэлбрейт писал: «Больше нельзя полагать, что благосостояние при высоком уровне производства выше, чем при низком… Высокий уровень производства порождает более высокий уровень потребностей, требующий более высокого уровня удовлетворения желаний».) Сегодня, когда экономика находится в состоянии неопределенности, значительная часть того, что было глупым и адаптивным, стало глупым и обязательным. Уязвимости, которая присутствует всегда, следует избегать любой ценой. И поэтому я иду в Sweetgreen, когда мне нужно быстро подкрепиться овощами – всю неделю я работаю до часу ночи, и у меня нет времени готовить обед, потому что я снова должна работать до часу ночи. Как шимпанзе, я пытаюсь установить визуальный контакт через прозрачный барьер, словно это хоть чем-то облегчит стремительно нарастающие требования к продуктивности, заставляющие две череды людей целый день готовить салат «цезарь» и потреблять его. А потом я «хватаю» свой салат и съедаю его за десять минут, одновременно просматривая электронную почту. А по дороге домой напоминаю себе, что в следующий раз, чтобы заработать бонусные баллы, мне следует купить салат через специальное приложение.

В условиях искусственных, но постоянно нарастающих обязательств очень легко ввести в свою жизнь ритуалы, которые кажутся смешными и, возможно, не имеющими оправданий. Женщины ощутили это на собственной шкуре давным-давно.

Я довольно поздно прониклась здоровым образом жизни – блюдами с овощами и физическими упражнениями. До поступления в Корпус мира в двадцать один год ни то, ни другое я не считала приемлемым для себя – багаж, оставшийся мне от переходного периода. В детстве я была гимнасткой, потом стала чирлидером, но гимнастика была занимательной, а чирлидерство – необходимым: в моей школе нужно было заниматься спортом, а у меня не было ни способностей, ни духа конкуренции, чтобы выбрать что-то другое. В юности я пристрастилась к пицце, кесадилье и булочкам с корицей – всему виной апатия и стремление к наслаждениям. И это в то время, когда девушки, подавленные неожиданными требованиями красоты, одна за другой подхватывали анорексию и булимию словно ужасный вирус. Перелистывая дневник, я нахожу в нем записи о том, как девчонки из команды упрекали меня в том, что я потребляю углеводы после заката. Парень, который явно был влюблен в меня, часто проявлял свою заботу, сообщая мне, что я поправилась. («Ну и что! – как-то раз ответила я ему. – Вот прямо сейчас пойду на кухню и плотно поем!») Я не мучилась похмельем, как многие из моих друзей, но каждый раз, когда они заговаривали о диетах или упражнениях, буквально ощущала, как меня непреодолимо тянет пропустить трапезу и срочно заняться приседаниями. Чтобы как-то с этим справиться, я всеми силами избегала спортивных залов и продолжала питаться как каменщик: здоровье я воспринимала как дисциплину, дисциплина – это наказание, а наказание было концепцией, которая неизбежно загнала бы меня в кроличью нору подсчета калорий и рвоты. Большую часть жизни я считала, что лучше быть слегка нездоровой и забыть об активном занятии всем тем, что совершенствует тело.