Кризис

– А что делать… – Бабушка пожала плечами. – Жить в обществе, и быть свободным от общества – нельзя.

– У вас на том свете коммунизм? – С ужасом спросил я. – Нет, не отвечай. Не хочу.

– Ах… Да если бы это был коммунизм…

– Это ты о чем?

– Да ну тебя, пока сам на своей шкуре не испытаешь, все равно не поймешь…

– Нет уж, давай, раскалывайся, выдавай секреты.

– Нет, ты расстроишься. И потом, это – дико.

– Ну почему же, идея переселения душ мне была органически близка с самого детства. Это как у бабочек…

– Все бессмысленно, – бабушка тускнела на глазах. – Но всему свое время.

– Какая странная штука жизнь, – я приготовился к пространному философскому обобщению, но тут что-то будто толкнуло меня изнутри…

Я открыл глаза. Конечно же, никого в комнате не было. Вот ведь какие сны приснятся. Что она там говорила про страх? Недобрал я его, видимо. А вот аборигены живут себе, и ничего. Десять лет, двадцать, тридцать, сорок, и все те же асфальтовые автострады, океанский берег, тепло, девочки в купальниках, никаких тебе войн, самое страшное – раз в десять лет землетрясение. Или торнадо. Как в компенсацию за прочие удовольствия жизни в Калифорнии. А в какой-нибудь Миннесоте и землетрясений нет. Только, что зимой холодно.

И стало мне вдруг по-настоящему страшно. Из коридора пробивалась под дверью полоска желтого света, и что-то шуршало, казалось, я даже слышал раздающееся оттуда тяжелое дыхание. Ну да, там кто-то стоит, будь они все неладны. Тихо. Еще минуту, еще пять. И снова этот вздох. Или это сквозняк? И остается мне только положиться на судьбу… Вот уже светает, ездит вниз и вверх лифт, и, наконец, я засыпаю.

Из-за всех моих ночных переживаний я опоздал на работу. Такого со мной не случалось уже давно. Нет, никто не смотрел на часы, никто укоризненно не покачивал головой. Самое в этом неприятное, что с утра должен был я отчитываться перед начальником своего начальника. Не то, чтобы в этом отчете был какой-то глубокий смысл, все знали, что работу свою я делаю нормально, но правила есть правила. Каждый квартал, каждый работник, получающий зарплату от удовлетворенных клиентов, должен отчитаться и представить планы на то, как еще лучше и полнее всех удовлетворить.

Где же ты, Академия Наук. Куда делись вы, люди, бродящие в коридорах? Получающие скудную зарплату от разваливающегося государства. Работающие ради интереса. В Америке вы вымерли как класс. Страшный, звериный оскал капиталистического предпринимательства, причудливо скрестившийся с социалистическим способом ведения народного хозяйства, особенно в средних и крупных компаниях, уничтожил вас, как пролетариат уничтожил буржуазию. В результате, в последнем мировом оплоте науки и технологии, будущее создается в огромных, похожих на ангарах залах, разгороженных на сотни клетушек-кубиков, в которых душно зимой и холодно летом. Как в застоявшемся пруду, в кубиках вяло течет жизнь. Пытаясь глотнуть кислорода, устало шевелят жабрами пожилые, рыхлые караси с облезшими плавниками. Суетятся мальки, приехавшие из бесчисленных перенаселенных стран Азии. Кверху брюхом с отслаивающейся чешуей всплывают особи не выдержавшие гонки, а в проходах патрулируют остроносые щуки, презрительно скривив пасть и время от времени показывая окружающим свои острые зубы.

– В чем дело? Куда вы пропали?

Это мой начальник. Он находится в разряде старших окуньков. Родился во Вьетнаме, был мальком, постепенно подрос, сожрал нескольких нерасторопных карасиков, и приобрел полоски на спине и знаки отличия: красноватые плавнички. Я его хорошо изучил. « В чем дело» в действительности переводится «Какого дьявола!»

– Извините, машина сломалась.

– Вы должны были позвонить! В любом случае! Мы с Эдвардом прождали вас в кабинете почти полчаса.

Эдвард – из породы щук. Младших, которых в моей прошлой жизни называли щукариками. Чем старше щука, тем больше она, и, как известно, большие щуки зачастую сжирают маленьких. А уж об окуньках, даже старших, говорить нечего.

– Извините. Встала на светофоре, телефона рядом нет. Пока разобрался, звонил в страховку, – я судорожно придумывал алиби.

– Алекс, терпение администрации не безгранично. Мы знаем, что у вас возникли семейные проблемы. Но ваше поведение в последнее время…

– А в чем дело? – насторожился я. – Проект сдан вовремя, даже на несколько дней раньше.

– Дело в том, – окунек расправил жабры, которые внезапно приобрели ярко-красную расцветку. – На вас жалуются сотрудники. Вы ведете себя некорректно, даже приходите на работу в нетрезвом виде.

– Этого не может быть!

– Не хочу вас расстраивать, но на прошлой неделе в дирекцию поступила жалоба от весьма уважаемого работника нашей компании.

– Ерунда какая-то! Если у вас есть претензии ко мне…

– Нет, что вы. Вы – очень ценный сотрудник. Но я вас прошу… – Желтые губки окунька посерели. – Начальство очень раздражено.