Кризис эпохи гламура

В первые дни после дефолта, когда сложившаяся ситуация и ближайшие перспективы виделись только в мрачных тонах, самые нестандартные и в то же время дальновидные комментарии дал, как ни странно, Борис Березовский, в то время занимавший должность исполнительного секретаря СНГ. Вот его слова: «Ситуацию нельзя назвать катастрофической» и «При правильных действиях и воле, которую должно проявить правительство, возможно вхождение в нормальную экономическую ситуацию».

Однако многие так и не смогли оправиться от кризиса 1998 года. Из банков, вошедших в сформированный 17 августа для обеспечения стабильности платежной системы «пул двенадцати», на плаву осталось меньше половины. В их числе – непотопляемые «Сбербанк», ВТБ и ВЭБ, а также «Альфа-банк». Правда, поначалу банкиры все же надеялись на лучшее.

Александр Попов, в то время начальник казначейства банка «ОНЭКСИМ», ныне – руководитель «Росбанка», 17 августа заявлял: «Проводимые правительством и ЦБ меры дают российским банкам шанс остаться в живых, поскольку все форвардные контракты, заключенные с нерезидентами, содержали в себе положение о форс-мажоре, который наступает в случае изменения валютного законодательства».

Алексей Френкель, в то времяпредседатель правления банка «Диамант», ныне – заключенный: «Изменив границы валютного коридора, правительство и ЦБ выбрали меньшее из зол».

Однако очень скоро надежды рухнули. Михаил Прохоров, в то времяпредседатель правления банка «ОНЭКСИМ», вспоминает в своем блоге: «Коллапс государственных финансов как раз ударил с наибольшей силой по самым крупным и успешным банкам первой десятки. На себе пришлось испытать, что такое нестабильность и политический риск слабой экономики. То, что это кризис, стало ясно сразу. Но какие будут последствия? Первые два дня я считал убытки. И пришел к выводу – банк спасти нельзя».

«ОНЭКСИМ-банку» пришлось пройти через банкротство, но в итоге с кредиторами все же было подписано соглашение о реструктуризации задолженности, и он слился с «Росбанком».

Те банки, что сумели устоять перед лицом кризиса, понесли серьезные потери.

Дмитрий Панкин, в1998 году – председатель правления СПБРР: «Яркие воспоминания. Собственный капитал банка сократился примерно в четыре раза в долларовом исчислении. Для нас основная проблема была в том, что мы активно инвестировали в ГКО и, соответственно, много потеряли. Плюс был в том, что у нас не было валютной позиции, то есть не было обязательств в валюте, поэтому для нас катастрофы не произошло. Если бы были обязательства в валюте, тогда все – банку настал бы конец. Выйти из ГКО было уже очень сложно, потому что весной, летом шло стремительное падение котировок госбумаг, соответственно, ставки по ним росли вверх, а котировки падали. Досрочно выйти было нельзя, мы фиксировали бы убытки. И у меня самого были личные средства вложены в ГКО. Потом их удалось частично вернуть, потому что я ГКО не продал, а дождался погашения».