Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках

Теоретик. А вот тут мы сделаем паузу, чтобы напомнить: мы анализируем не сами «политические формулы» властных группировок, создаваемые для привлечения на свою сторону широких масс, а ищем людей, стоящих за их созданием и применением. Как показывает опыт, такой поиск лучше вести в обратном порядке, «разматывая» предысторию ключевого исторического события. В нашем случае таким событием является назначение госсекретарем США Фостера Даллеса — вместо напрашивавшегося (в прямом и переносном смыслах) на эту должность Джона Макклоя. Почему Эйзенхауэр выбрал человека, не занимавшего значимых позиций ни в Республиканской партии, ни в могущественной группировке «мудрецов», и с которым сам был знаком меньше года?

Фостер стремился установить [с Эйзенхауэром] личный контакт. Он организовал себе выступление с речью в Париже, где Эйзенхауэр был Верховным главнокомандующим союзных войск[342]. Между ними состоялось два обстоятельных разговора, и Фостер оставил генералу рукопись своей статьи для журнала Life под названием «Политика смелости». Он обвинял демократов в недостаточности «политики сдерживания» коммунизма и обещал, что республиканцы перейдут в наступление — освободят «порабощенные нации» и сокрушат «коммунистических марионеток» по всему миру [Kinzer, 2013, р. 249].

Программа, конечно, впечатляющая, но достаточно ли обещаний сокрушить коммунизм для того, чтобы сразу же стать госсекретарем США? Разумеется, нет; подлинные причины назначения Даллеса нужно искать в его предшествующей биографии. Как и многие герои нашей истории, он начал свою карьеру простым клерком в Sullivan and Cromwell, крупнейшей на тот момент (1911 год) юридической фирме США. Фирма занималась главным образом международными контрактами, так что Фостеру пришлось поездить по разным странам; наработанные почти за 10 лет связи воплотились в должность советника при американской делегации на Версальской мирной конференции 1918 года.

По возвращении в Нью-Йорк Фостер получил повышение до партнера Sullivan and Cromwell (работавший в той же фирме брат Фостера, Аллен Даллес, стал партнером только в 1930-м). Контакты в окружении президента Вильсона позволили Фостеру войти в число его советников, а в 1921 году — и в число основателей Совета по международным отношениям наряду с его тогдашним лидером (бывшим госсекретарем Теодора Рузвельта) Элиу Рутом и первым президентом совета Норманом Дэвисом. Фостер сразу же включился в работу: в первом же номере журнала Foreign Affairs (печатного органа совета) были опубликованы статьи Элиу Рута и Фостера Даллеса.

Читатель. Вот это номер! Я думал, что совет был рокфеллеровским с самого начала, а оказывается, его организовали совсем другие люди?

Теоретик. Похоже на то. Совет организовывали те же люди, что работали с полковником Хаусом в его Inquiry, а устойчивые отношения между Хаусом и Олдричем сложились только в 1932 году. Любопытно, что в состав попечителей Фонда Рокфеллера Олдрич и наш герой Фостер Даллес вошли в одном и том же 1935 году — так что еще неизвестно, совет в те годы стал «рокфеллеровским» или же рокфеллеровский фонд — «советским». Но не будем ударяться в конспирологию — мы помним, что властные группировки характеризуются прежде всего совместной деятельностью, а не просиживанием штанов в одних и тех же совещательных органах.

В любом случае, к началу 1940-х Фостер Даллес был уважаемым человеком, совладельцем крупнейшей юридической фирмы, признанным экспертом по международным отношениям, обладавшим, пожалуй, наиболее обширными связями из всех упоминавшихся в этой главе персонажей. Тот факт, что его фамилия до сих пор ни разу не всплывала в нашем рассказе, связан со спецификой довоенной деятельности Фостера — он главным образом занимался международными делами. Ситуация резко изменилась, когда с началом Второй мировой войны Фостеру пришлось вернуться в США[343] и обратить внимание на внутреннюю политику: