Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках

В телефонном разговоре… Рэтлифф сказал, что работал связным ЦРУ с Советом национальной безопасности. Пакеты Ханта регулярно передавались в ЦРУ практически до самого Уотергейта в июне 1972 года. Рэтлифф, начавший работать в Белом доме в 1972-м, не знал точно, но предполагал, что эти передачи начались сразу же после того, как на Белый дом начал работать Хант. На вопрос о содержимом пакетов Рэтлифф ответил, что там были «сплетни» о разных людях [Hougan, 1984, р. 50].

История внедрения Ханта в никсоновскую администрацию известна во всех подробностях лишь потому, что он оказался в фокусе внимания десятков, если не сотен людей, расследовавших Уотергейтский скандал. Можно только догадываться, сколько аналогичных внедрений остались незамеченными; но на вопрос — а кто мог знать об Уотергейте «из первых рук»? — у нас уже есть один ответ.

Читатель. Один? А что, будет и другой?

Теоретик. Конечно. Или вы полагаете, что кроме ЦРУ никто не интересовался, что там поделывает президент? Вспомните «пентагоновские бумаги», скопированные Эллсбергом (работавшим на Пентагон). Не прошло и полугода, как в Белом доме разразился еще один, куда менее шумный для публики, но куда более неприятный лично для Никсона шпионский скандал.

14 декабря 1971 года The Washington Post опубликовала очередную разоблачительную заметку о «разжигателе войны» Никсоне — «Американские и советские военные корабли в Бенгальском заливе». Автором заметки был известный журналист Джек Андерсон, и второй ее абзац, содержавший перечисление военных кораблей США, привлек внимание адмирала Веландера. В числе кораблей упоминался Tartar Sam, который мог появиться в заметке только одним способом:

Адмирал Веландер, который был связным Объединенного комитета начальников штабов с Киссинджером, несколькими днями ранее продиктовал служебную записку, в которой перечислялись корабли в оперативной группе. После названий эсминцев он добавил «с зенитными ракетами Тартар» [with Tartar SAM, surface-to-air missile] — поскольку понимал, что Киссинджер может не знать, какое вооружение несут эсминцы. Превращение ракет в эсминец означало, что кто-то неверно истолковал Tartar SAM как название еще одного корабля; поскольку ни в каком другом документе ракеты не упоминались, стало ясно, что Андерсон воспользовался утечкой записки Веландера [Kissinger, 1979, р. 939].

В отличие от многих других документов, записка Веландера имела очень ограниченный круг читателей: Веландер надиктовал ее своему секретарю Чарльзу Рэдфорду, тот напечатал две копии и отнес их в соседнее здание Киссинджеру и Хейгу. В этих условиях не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить подозреваемого. Веландер зашел к Хейгу, рассказал о своих подозрениях и получил совет обратиться к Дэвиду Янгу, как раз и занимающемуся утечками. Янг, недолго думая, предложил Рэдфорду пройти проверку на полиграфе[668], на что тот неожиданно согласился[669].

Результаты проверки, которая состоялась 16 декабря, оказались еще более неожиданными. Рэдфорд спокойно ответил на вопросы о передаче секретных данных Андерсону, но неожиданно напрягся при формальном вопросе: «Предоставляли ли вы когда-нибудь секретные документы посторонним?» Заметив, что полиграф зафиксировал его реакцию, Рэдфорд пришел в еще большее смятение и отказался отвечать на дальнейшие вопросы без разговора со своим начальником, то есть Веландером. Веландеру Рэдфорд задал довольно странный вопрос: «Они спрашивают меня про нашу работу на Пентагон, что мне делать?» Все еще полагавший, что речь идет о сливе информации Андерсону, Веландер машинально ответил: «Чак, просто скажи правду».