Кризис психоанализа

Есть ли выход из гуманитарного кризиса? Может, лучше бы нам стоило подумать, нужно ли нам производить дефекты в системе «человек» для того, чтобы совершенствовать мощную систему управления и экономическое производство? Я не сомневаюсь, что можно построить индустриальное общество, стремящееся к полному развитию человека, а не к максимальному производству и потреблению. Но это потребует радикального изменения нашей социальной структуры, всех наших целей, приоритетов производства и наших методов управления. Очень сомнительно, что мы сможем осуществить эти перемены и избежать опасности дезинтеграции. Но все же есть несколько факторов, дающих некоторую надежду. Во-первых, у нас есть материальные средства и техника, а также теоретические знания и интуиция, необходимые для гуманизации технологического общества. Во-вторых, налицо растущее требование осуществления такой гуманизации не только среди так называемых хиппи и радикальных студентов, но и среди тех американцев, которые помнят гуманистическую традицию, в ком живы сознание и тревога, которые больше и больше понимают, что наш образ жизни ведет к болезненному разочарованию. Я уверен, что возрастающее понимание, к каким последствиям ведет нас наш тип социальной организации и наше лишенное ценностей планирование, на деле может стать решающим фактором для выживания нашей цивилизации.

Эдипов комплекс: заметки по поводу случая маленького Ганса

[45]

К 1905 году Фрейд опубликовал свои «Три очерка по теории сексуальности». Данные, полученные при психоаналитических исследованиях взрослых, привели его как ученого к мысли о необходимости дополнить наблюдения ценными сведениями из жизни детей. В результате этого через четыре года он опубликовал «Анализ фобии пятилетнего мальчика», труд, наполненный интересными суждениями, доказывающими, по мнению Фрейда, патогенную роль эдипова комплекса.

Фрейд считал, что Ганс – «действительно маленький Эдип»[46]. Маленький Ганс получал огромное удовольствие, оставаясь в постели со своей мамой и посещая с ней ванную комнату. С другой же стороны, он видел в своем отце соперника. Сначала, в Гмундене, ему хотелось, чтобы отец ушел, а позднее, в Вене «…уже появилось другое содержание: чтобы подолгу был в отсутствии, был мертв. Исходящий из желания смерти отца и, следовательно, нормально мотивированный страх перед ним образовал самое большое препятствие для анализа, пока оно не было устранено во время разговора у меня на дому»[47].

По Фрейду, фобии Ганса были результатом его либидозного кровосмесительного желания своей матери, обостренного рождением его маленькой сестры. Это стало событием, из-за которого его удалили из родительской спальни и из-за которого уменьшилась доля материнского внимания к нему. К этому нужно добавить ненависть Ганса к отцу как к сопернику, боязнь кастрации с его стороны, желание маленького мальчика и дальше заслуживать любовь матери. Он желает смерти своему отцу и очень боится, что тот его кастрирует. Символически его ужас проявляется в страхе перед лошадью. Таким образом, страх, испытываемый мальчиком при виде упавшей лошади, – это выражение его пожелания смерти своему отцу. Его стремление постараться не видеть лошадь – это проявление фобии, развившейся как бегство от обоих страхов.

Несмотря на логичность и правдоподобие аргументов Фрейда и богатство собранного им клинического материала, все же возникают некоторые вопросы и сомнения. Первый вопрос: относились ли родители Ганса к ребенку действительно так безупречно, как об этом заявляет Фрейд? «Его родители, оба мои ближайшие приверженцы, решили воспитать своего первенца с минимальным принуждением, какое, безусловно, требуется для закрепления добрых нравов. И так как дитя развилось в веселого, славного и бойкого мальчишку, попытки воспитать его без строгости, дать ему возможность свободно расти и проявлять себя привели к хорошим результатам»[48]. И Фрейд добавляет к этому: «…судя по воспитанию, которое дают ему родители, из не го исключены наши обычные грехи воспитания»[49]. «Для родителей нашего маленького пациента с самого начала уже было ясно, что здесь ни насмешкой, ни строгостью ничего сделать нельзя…»

Но правда ли, что родители маленького Ганса использовали минимум принуждения и избегали «наших обычных грехов воспитания»? Фрейд как искренний мыслитель всегда представляет нам подлинные данные, достаточные для вывода, что его оценка родительского поведения ошибочна.