Кризис психоанализа

Вопреки объяснению Фрейда мы склонны допустить, что боязнь Ганса возникла вследствие угроз матери. Может быть, это было сильное, но подавленное чувство агрессии против матери из-за ее «измены» сыну с рождением дочери-соперницы, а также из-за желания маленького мальчика освободиться от фиксации на ней? Возможно и такое, но у нас нет достаточного материала для доказательства этого.

Однако есть факт, подтверждающий данную гипотезу. Обращаясь к фантазии Ганса о лошади, которую он вывел из конюшни, отец спрашивает: «Ты вывел ее из конюшни?»

Ганс. Я ее вывел, потому что хотел ее побить…

Отец. Кого, собственно, тебе хотелось бы ударить – маму, Анну или меня?

Ганс. Маму.

Отец. Почему?

Ганс. Вот ее я хотел бы побить.

Отец. Когда же ты видел, что кто-нибудь бьет маму?

Ганс. Я этого еще никогда не видел во всей моей жизни.

Отец. И как бы ты это хотел сделать?

Ганс. Выбивалкой. (Мама часто грозит ему выбивалкой.)[59]

В этом диалоге предполагается идентификация лошади с матерью и проявляется враждебность к ней. Фрейд признает возможность наличия у мальчика темного, садистического чувства к матери[60], но он также видит и другую сторону – «ясное желание мести по отношению к отцу»[61]. Последнее – основа для доминирующей интерпретации анализа случая Ганса. Но действительно ли враждебность Ганса направлена против отца, как заключает Фрейд? Можно ли установить это на основании каких-либо слов Ганса?

Анализируя свидетельство, предлагаемое Фрейдом в поддержку этого тезиса, нужно иметь в виду, что он сам подсказывал объяснения маленькому Гансу перед тем, как получить их от него и иметь основания для поддержки своей интерпретации. Так как мальчик признавал авторитет профессора и считал его «суперотцом», то его подсказки могли иметь очень большое воздействие на ребенка. Здесь следует спросить: в какой степени некоторые ассоциации Ганса основаны на этих подсказках и в какой – спонтанны?

Чувство агрессивности по отношению к отцу явно звучит в следующем диалоге.

Отец. Почему же ты всегда плачешь, когда мама целует меня? Потому что ты ревнуешь? (Заметьте навязываемую форму интерпретации.)

Ганс. Да, пожалуй.

Отец. Тебе бы, наверно, хотелось быть папой?

Ганс. О да.

Отец. А что бы ты стал делать, если бы ты был папой?

Ганс. А ты – Гансом? Я бы тогда возил тебя каждое воскресенье в Лайнц – нет, каждый будний день. Если бы я был папой, я был бы совсем хорошим.

Отец. А что бы ты делал с мамой?

Ганс. Я брал бы ее тоже в Лайнц.

Отец. А что еще?

Ганс. Ничего.

Отец. Почему же ты ревнуешь?

Ганс. Я этого не знаю[62].

И далее.

Отец. В Гмундене ты часто бывал в постели у мамы?

Ганс. Да.

Отец. И ты себе вообразил, что ты папа?

Ганс. Да!

Отец. И тогда у тебя был страх перед папой?

Ганс. Ведь ты все знаешь, я ничего не знал.

Отец. Когда Фриц упал, ты думал: если бы так папа упал, и когда овечка тебя боднула, ты думал: если бы она папу боднула. Ты можешь вспомнить о похоронах в Гмундене…

Ганс. Да, а что там было?

Отец. Ты думал тогда, что если бы умер папа, ты был бы на его месте?

Ганс. Да.[63]