Кризисное обществоведение. Часть 1

Конечно, экономистам не обязательно помнить точные цифры, не составляет никакого труда посмотреть их в справочнике. Дело в том, что у экономистов утрачен навык мысленно встраивать сообщение с количественной мерой во временной контекст. Ведь утверждение, будто 2002 год стал рекордным для территории РФ за всю ее историю, не является тривиальным. Как можно, называя какое-то достижение рекордом, не взглянуть назад и не поинтересоваться, какими были достижения в прошлые годы? Тем более что уж экономисты-то должны быть наслышаны о том кризисе, который переживало сельское хозяйство страны в начале десятилетия. Как могла такая сенсация не вызвать интереса и сомнения? Ведь действительно рекордный урожай в тех условиях был бы поистине чудом и должен был бы стать объектом пристального внимания во всем мире.

Наконец, мы видим полное отсутствие рефлексии в той части интеллигенции, которая приняла активное участие в экологическом движении в годы перестройки. Они добились своего — и получили резкое ухудшение положения. Нельзя же оставить такой факт без анализа, это противоестественно для специалистов научного и технического профиля!

Возьмем одну из главных проблем экологии — использование природных ресурсов. Да, СССР, проводя форсированную индустриализацию, допускал «перерасход» природных ресурсов. Но ведь после слома советской системы мы наблюдаем просто хищническое отношение частных фирм к природным ресурсам. Где же протесты интеллигенции?

Как сообщалось в газете «Коммерсантъ» (17.06.2004), средняя проектная величина коэффициента извлечения нефти (КИН) в Российской Федерации снижается, и в 2004 году она составляла около 35%, т. е. после окончания разработки месторождений в земле остается 65% нефти. Заместитель генерального директора ВНИИНефть С. Жданов так комментировал этот факт: «В последнее время деятельность нефтяных компаний направлена на интенсивный отбор нефти с минимальными затратами. Вместе с тем, в нарушение лицензионных соглашений некоторые природопользователи преждевременно закрывают обводненные или низкодебитные скважины. Выборочное извлечение наиболее продуктивных запасов ведет к уменьшению КИН и безвозвратной потере части запасов нефти».

Так объясните, экологи, свой ход мысли, когда вы требовали перехода к рыночному принципу природопользования!

Резко ухудшилась защита лесов от пожаров, что привело к росту и числа пожаров, и площадей сгоревших лесов. Ценный «учебный материал» дали лесные пожары лета 2010 года. Ведь государство и общество с огромным трудом справились с бедой, для преодоления которой уже были выработаны надежные и эффективные способы. И дело не только за властью, общество и само находится в том же состоянии безответственности и беспамятства. Люди живут сегодняшним днем — завтра эти пожары забудутся, и никто не извлечет урока. Не будет никакой рефлексии, люди согласятся с внушаемым им мифологизированным представлением об этих явлениях.

Засуха и пожары позволяют говорить о потере государственным управлением и его экспертами системной памяти. Стерта память историческая — о том, как решались проблемы пожаров на протяжении русской истории, какую роль играли реформы в лесопользовании и охране лесов. Но забыты и современные пожары — например, пожары торфяников 1972 года. Тот пожар дал достаточно полную техническую и управленческую информацию об этом явлении, о тех мерах, которые необходимо предпринимать для предотвращения пожара или быстрой блокады его распространения. Даже испытанные тогда системы сборных мобильных трубопроводов, показавшие свою эффективность и с тех пор усовершенствованные, в 2010 году были с опозданием и в гораздо меньшем масштабе введены в действие. В 1972-м через такие трубы на места возгорания было вылито 5,5 млн кубометров воды. Летом 2010 года каждый день сообщались цифры: при тушении пожара вылито — то 290 кубометров воды, то 500… Задействовано два самолета, три вертолета… Очевидно, что введенные в действие силы и ресурсы были несоизмеримы с угрозой.

Дальше — больше. Даже если оправдать короткую память о советском опыте развалом страны, масштабными переменами и т. д., то должна была бы остаться хоть память о событиях 2002 года. Тогда также имели место природные пожары, хотя и меньшие по объему, но сходные по типу. Уроков вынесено не было. Осенью 2002 года было принято решение обводнить торфяники (не будем сейчас обсуждать его правомерность или ошибочность). В 2003 году эти работы были начаты, а в 2004-ом — заброшены, причем без каких-либо распоряжений, без отчетов о выполнении либо объяснений причин принятия решения прекратить выполнение программы. О ней попросту забыли.