Кроатоан

Прошло уже два года после его смерти – возможно, трагической, но никак не таинственной. Да и сама жизнь Манделя не являлась таинственной: только захватывающей, в чем-то аморальной. Студент-зоолог в университете Комплутенсе, диссертация в Дейвисе (Калифорния), ученик Э. О. Уилсона. Среди специалистов-этологов знаменит своей теорией взаимоповедения, с помощью которой Мандель пытался доказать, что поведение перепончатокрылых, таких как пчелы и муравьи, циклически и математически обусловлено поведением окружающих их особей. Однако эта теория осталась недоказанной, слишком много в ней было погрешностей. Большую известность среди широкой публики снискала его книга «Обусловленная свобода», бестселлер в жанре нон-фикшен, в которой Мандель отстаивал теорию, что человеческие существа, будучи высокоразвитыми высшими приматами, не только обладают свободой, но должны еще и «прожить свободу».

Свободу принимать решения, хотеть, думать, действовать.

Жизнь самого Манделя являлась образчиком этой «прожитой свободы»: как можно дальше налево – открытый фашист, водящий дружбу с неонацистами; на правом краю – революционер, коммунист и даже анархист с неопределенной сексуальной ориентацией (Кармеле смутно помнится, что последним его любовником был художник Николас Рейноса). В Дейвисе у Манделя была связь с наркоманкой, впоследствии умершей от передозировки; потом, в Испании, – с четырнадцатилетней аргентинкой Фатимой Кройер, дочерью фотографа, помогавшего оформлять его «Обусловленную свободу». Эти романы давали благопристойным гражданам поводы перемыть ему косточки. Невозможно отрицать и пристрастия Манделя к отбросам общества, жестоким группировкам, которые в глазах ученого олицетворяли «человеческую свободу». Но если разобраться, не являлось ли все это гранями одного камня, разноцветными фрагментами, которые при рассмотрении в правильном калейдоскопе должны выстроиться в уникальную и гармоничную фигуру?

Свобода жить. Выбирать.

В этот момент Кармела вспоминает слова Манделя, сказанные в его доме, когда он, как преподаватель этологии, пригласил ученицу покопаться в его библиотеке, разрешив брать любые книги. Девушка прибежала возбужденная, страшно волнуясь, – ведь Мандель предоставлял ей уникальную возможность.

Кармела помнит, как он стоял перед ней: худой и жилистый, острый взгляд, негустые волосы с проседью, одет, как всегда, небрежно (любимый наряд профессора составляли джинсы и куртка из того же материала).

– Кармела, мы живем во время величайших манипуляций, какие только производились в истории человеческого рода, – говорил Мандель, не сводя с девушки голубых глаз. – Реклама, правительства разных стран, их средства массовой информации… никогда прежде они не располагали такими возможностями, чтобы контролировать нас, заставлять нас чувствовать, верить и желать того, чего хотят другие. И эта тенденция только усиливается. Ментальная монополия – вот оно, наше будущее. Покупать, думать, жить в гигантском сообществе потребителей, реакциями которых манипулируют, приближая к реакциям социальных насекомых. При голосовании выбирать из двух партий, когда выигрывает то одна, то другая, – это они называют демократией. Покупать то, что покупает большинство, – это они называют вкусом. Доверять тому, чему доверяют все, – это они называют образованием. Хотеть того, чего хотят все, – это они называют жизнью. Достигать того, чего достигают все, – вот оно, счастье. Избавить человека от характера, от собственного образа жизни, – вот что им нужно. Наполовину затереть каждый штрих человеческого мела на доске общества, пока… – Свою речь Мандель иллюстрировал на маленькой доске в своем кабинете: рисовал линии, а потом замазывал их ладонью. – Пока мы не превратимся в мутное облако, пока не лишимся отличительных признаков…

«Не попадись в эту ловушку, Кармела. Имей достаточно сил, чтобы быть самой собой, несмотря ни на что. С твоими желаниями – открытыми или тайными. С твоими недостатками. Устраивай свои собственные ловушки».

На телеэкране темные крепкие существа собираются в плотный сгусток. Зримый образ возвращает Кармелу в настоящее: это же гориллы с серебристой спиной, типичные африканские гориллы, вот только непонятно, чем они заняты в таком количестве и в таком единстве. Камера, установленная на каком-то воздушном аппарате, отдаляет изображение. Кармела ищет пульт, чтобы включить громкость, и в это время начинают передавать следующую новость. Журналистка говорит в микрофон, стоя перед кордоном полицейских машин. Внизу надпись: «Трагедия на радиостанции в Мадриде».

– Все началось с сообщения о заложенной бомбе, что привело к эвакуации жителей из дома на проспекте Филиппин, – сообщает журналистка. – А закончилось трагедией…