Кроатоан

— Да, я хочу. Снаружи то же, что и здесь, как ты говоришь, Нико, но это, по крайней мере, снаружи. Я хочу уйти.

— Чудесно. — Борха доволен. — Серхи?

Серхи до сих пор сосредоточен на своей бумажной тарелке, огромные очки едва не падают с его маленького носа, он нависает над едой, как медведь, облаченный в пижаму.

— Серхи, пожалуйста, скажи что-нибудь. — Фатима тыкает его локтем, но толстяк никак не реагирует. Тогда девушка резко перехватывает его руку с двумя кусками колбасы и поднимает вверх, не давая поднести ко рту. А потом отпускает. Рука заканчивает начатое движение, и колбаса достигает цели — разинутого рта. — Серхи уходит. Вот он и проголосовал.

— Великолепно. — Борха улыбается. — Логан? Если хочешь, мы готовы взять тебя с собой.

Кармела знает: нет на свете человека более великодушного, чем Борха, когда окружающие подчиняются его решениям. Но сейчас она почти слышит, как великодушие Борхи разбивается о взгляд воспаленных накрашенных глаз Логана и о его гулкий возглас:

— Да ты просто гигант, мать твою! Держишь всех нас за яйца. — Художнику нравится этот комментарий, он ест и посмеивается. А вот Логан даже не улыбается. — Там, снаружи, в лесу, я видел, как люди маршируют, обернутые паутиной, как будто в плотных пальто. Не знаю, что за пауки способны такое выткать…

— Логан, это не особый вид, — содрогнувшись, замечает Кармела. — Это самые обычные пауки, собравшиеся вместе.

— Я больше не хочу такое видеть, — заявляет Логан. — Я остаюсь. Мудрый сказал так.

— Мудрый ничего не знал, — язвит Борха.

— Ты знаешь не больше.

Кармела смотрит на Логана новым взглядом, почти с нежностью. Несмотря на его недавнюю агрессию, девушка чувствует, что в глубине души Логан напуган больше всех и больше всех здесь нуждается в поддержке и помощи. Теперь она, кажется, понимает, что с ним случилось: «Гаммельнский пик» заставил его двигаться из одного места в другое, а потом, когда паренек оказался в новой точке, воздействие внезапно прекратилось. Кармела даже не может представить, какой ужас испытывает человек, «пробудившийся» после чего-то подобного. Может быть, поэтому Логан ничего не ест, мало говорит и ни во что не вмешивается. Он только крепче сжимает дробовик, словно это его талисман.

— Ты что, не хочешь попытаться спасти свою жизнь? — Борха улыбается и продолжает давить на парня. — Я, например, хочу.

Логан не отвечает. Зато вмешивается Нико.

— Борха, ты просто хочешь выиграть голосование. Но даже это у тебя не получается.

— Четыре против двоих, — подводит итог Борха. — Не сказал бы, что я проигрываю.

— Черт возьми, неужели я внезапно оглох? — Нико в комическом ужасе хватается за ухо. — Я пока что насчитал троих против двух. И не слышал мнения Кармелы.

— Мы с Кармелой уже все обсудили. — Борха лжет, глядя девушке в глаза. — Мы уходим.

— Я и сейчас не слышу ее решения, — замечает Нико.

Наступает тишина. Все смотрят на Кармелу.

— Я, в общем… — Кармела сама себе поражается: именно пристальный насмешливый взгляд Логана из угла заставляет ее собраться с силами. — Я никуда не ухожу. Мандель сказал, чтобы мы собрались здесь, потому что нашел для нас какие-то способы сохранить себя. Быть может, мы их не обнаружим до… до наступления очередного пика, однако… те, кто останется здесь… еще смогут попытаться.

— Даже мой отец не выразился бы лучше, — восхищается Нико. — А мой отец умел выражаться очень емко. Так что, Борха, сам видишь: ничья, приятель. Берите машину и уезжайте втроем: ты, Фатима и Серхи. А мы остаемся.

— Нет, я передумала. — Фатима показывает на Борху. — С этим перцем я не поеду.

— Вот как, Борха, я вижу, ты потерял один голос. — Нико поднимает сумку с продуктами. — Кто-то еще хочет поесть? Ах, прости, Серхи, ты не закончил…

Толстяк никого не слушает: он неторопливо подбирает кружки колбасы с бумажной тарелки, лежащей на его мощных бедрах, и вдумчиво их заглатывает. Посмотрев на эту картину, Фатима качает головой и поворачивается к Борхе. Она улыбается биологу, словно утешая проигравшего.

— Ой, да как же ты смотришь на Кармелу, неужели бедняжечка не может иметь собственного мнения, че?

— Да, — чуть слышно отвечает Борха. — Конечно, она может иметь собственное мнение.

— Если бы Серхи вот так на меня посмотрел, я бы с него очочки сбила одной оплеухой! — Фатима утробно смеется. — Правда, Серхи? Ты слышал? Серхи, кончай жрать и отвечай, я с тобой разговариваю! — Девушка неожиданно хватает его тарелку и швыряет в стену. Раздается такой вопль, как будто аргентинка все это время хранила в себе Фатиму взрывчатую, а Фатима смеющаяся была только лишь маской. — Кончай жрать и слушай меня! Жирный придурок!