Крокодил

Жаба села на кровать, широко расставив белые ноги с черными, как кожура картофеля, коленками. Линда сидела к ней спиной на полу перед телевизором. На ней была розовая пижама, с капюшона свешивались длинные заячьи уши с атласной внутренностью. В ушах у Линды были наушники. Пережатым голосом Линда пела:

– Пусть мама услышит, пусть мама придё-о-от… Пусть мама меня непременно найдё-о-от. Ведь так не бывает на све-ете, чтоб были потеряны де-ети…

Линда шмыгала носом.

– Ведь так не бывает на све-ете… – ее голос проваливался назад в горло, и тогда Линда глотала в словах гласные. – …были потеряны де-ети…

Когда песня заканчивалась, Линда нажимала на кнопку видеомагнитофона. Было слышно, как он перематывает ленточную кассету, а Линда сморкается.

Жаба, не шевелясь, смотрела ей в розовую спину. Казалось, она спит с открытыми глазами.

– По синему морю, к зеленой земле-е плыву я на белом своем корабле-е… – начинала Линда с новой энергией, но все тем же забитым слезами голосом. – На белом своем ко… На белом своем ко… е-е.

Она обернулась и вздрогнула, увидев Жабу. Сняла наушники.

– Наташ… – прошептала она. – Наташ, ты себя вообще видела? Че с тобой?

– Производственные травмы, – ответила Жаба глубоким голосом. Поплевала на палец и потерла коленку. – Ванька приходил. Сказал, башку тебе проломит, если найдет.

– И че мне теперь делать? – заныла Линда. – На улицу вообще не выходить?

– Сдай его ментам, – Жаба зло блеснула глазами.

– Ты че? – испуганно протянула Линда.

– Как хочешь, – равнодушно сказала Жаба. – Тогда он тебя найдет, и ты пожалеешь.

Линда надела наушники, нажала на кнопку и снова зарыдала.