Крокодилий сторож

Бродили полусонные криминалисты в белых одеждах. Как призраки, охотящиеся за призраками. Они обступили труп, избегая слишком долго вглядываться в лицо, улыбавшееся им поверх кофейных чашек и компьютерных экранов на протяжении последних шести месяцев. Вы считаете, что знаете человека. Вы думаете, что знаете самого себя. Тогда, на мостках, Йеппе усомнился в этом. А что, если то самое ядро, на изучение и понимание которого каждый из нас тратит столько усилий, в действительности представляет собой всего лишь скопление непредсказуемых бактерий, действующих в соответствии со своими собственными интересами? Если то, что, как мы считаем, мы научились контролировать, целиком и полностью находится вне сферы нашей компетенции?

В какой-то момент Анетте взяла с собой следователя Ларсена и отправилась в Хеллеруп на продолжительный допрос Карла и Пенелопы Кинго, которые, уложив изможденную Софию спать, смогли об этом говорить. Затем Анетте вернулась, пристроилась на мостках и рассказала о полученных сведениях. Кирпичики потихоньку вставали на свои места. Мысли в голове у Йеппе носились как шарики для настольного тенниса, и не позволяя ему встать и уйти с мостков. Он был вынужден сидеть и наблюдать за перемещениями солнца и работой полицейских, пока не почувствовал жжение в коленях и в районе седалищной кости.

Когда солнце стало постепенно спускаться к озеру, на дне наконец нашли тело Эрика Кинго, к ногам которого была привязана якорная цепь. Его глаза были выдавлены из глазниц и болтались в воде над лицом, как щупальца. Труп уже начали подъедать угри.

*

Ночь выдалась ясная. Эстер ди Лауренти не могла заснуть. Все они были такими обходительными, эти врачи и медсестры, заботливые и понимающие. К ней заходил кризисный психолог и провел у нее довольно долгое время, после чего она смогла признаться вслух: я боюсь, я скорблю, я сожалею; и это в некоторой степени помогло.

На соседней койке хрипела женщина. Даже ночью в палате пахла жареной курицей и цветной капустой. Она вспомнила буйабес Кристофера, который он готовил целый день напролет. Только по особым случаям. К тому моменту, когда она приходила из университета, он уже успевал избавиться от крабового панциря, сделать из морского черта филе и приготовить руй. Запах свежих морепродуктов сводил собак с ума.

Прихватив застиранное больничное одеяло, Эстер направилась к креслам, стоявшим в вестибюле отделения, где днем толпились пациенты и родственники. Теперь там было пусто. У окна стоял стул. Она села и задрала под одеялом ноги, как молодая девушка, отклонила выпрямленную спину назад и запрокинула голову.

Когда она была маленькая, умерла ее бабушка, и мама тогда сказала ей, что, покидая этот мир, человек превращается в звезду. Эта мысль жутко напугала ее: только представьте себе, висеть там в полном одиночестве и мерзнуть по ночам! И все-таки она начала разговаривать с какой-то звездой, и бабушка стала чуть ближе. Я умру, и со мной умрет весь мой род. Даже дома не останется, я знаю. Мои вещи выбросят и распродадут, никто не вспомнит обо мне и не расскажет о моей жизни.

В этот миг комета прочертила своим хвостом длинную линию в августовском небе.

– Ай! – громко вскрикнула Эстер. Она схватилась за медальон на шее. Как по команде, упала еще одна звезда. И еще одна, и вдруг небо над Копенгагеном взорвалось целым звездным дождем. Эстер вбирала в себя эти вспышки с таким восторгом, который можно испытать лишь несколько раз в жизни, когда ты понимаешь, что стал избранным.

Ладно, пусть так, я умру, но я еще не умерла.

*

Когда Копенгаген объяла летняя ночь, Анетте впихнула своего напарника в машину и отвезла домой в Вальбю. Она так устала, что чувствовала себя больной. Проведя допрос Карла и Пенелопы Кинго, она осуществила очередной изнурительный допрос Кристиана Стендера. Поначалу Стендер отказывался верить, что Кинго мертв, затем сломался и стал угрожать утопиться в ближайшем туалете. На тот момент Анетте была уже настолько измотана, что предложила подержать ему голову в унитазе. Она была вынуждена прервать допрос и вышла покурить.

Через несколько минут беседа возобновилась, и Стендер наконец признался, что заключил с Кинго договор: Стендер должен был вмешаться, чтобы полиция не смогла арестовать Бовина. Кинго пообещал устроить так, чтобы Дэвид Бовин умер в кошмарных муках; у него были связи, он мог это сделать. Эдакая дружеская услуга. Кристиан Стендер напрочь отказывался поверить в то, что Кинго причастен к гибели его дочери, называл Кинго своим духовным братом, а Анетте обзывал портовой шлюхой. В конце концов Анетте перенесла окончание допроса на утро. Ее мера восприятия человеческой испорченности на сегодня была переполнена.

После того как водолазы убрали тело Эрика Кинго, Йеппе наконец оторвался от озера и отправился в управление к Анетте. Они сели и стали обсуждать все детали дела. Обсасывали каждую мелочь, пока глаза не перестали видеть от усталости. Этим вечером они больше ничего не могли сделать.