Крокодилова свадьба

– Душечка, я приехала сюда из самого Сердца Мира[10], мне очень интересно узнать, как у тебя дела и что тут происходит – во всех подробностях! Или, может молодой человек мне расскажет? – Матильда бросила свой любопытный взгляд на Глиццерина. Тот скукожился. – Кстати, стоящий воротник, очень… интересная деталь!

Матильда хихикнула, а Крокодила младшая и Пшикс, как по команде, оба покраснели.

Тетушка собиралась было сказать еще что-то и уже открыла рот, из ее гортани даже вылетел какой-то глубокий горловой звук, но тут позвонили в дверь.

– Ой, простите, мне очень надо открыть, – извернулась Октава, и след ее простыл.

– А меня как раз очень ждет начальник, – Глиццерин еще никогда не был так рад возвращаться в общество Увертюра.

Оставшись в гордом одиночестве, цветастая тетушка Матильда только пожала плечами и хихикнула:

– Эх, молодежь!

Омлетте́ не спал всю ночь.

Вместо того, чтобы хотя бы на секундочку сомкнуть глаза и подремать, он смотрел на свое приобретение, пытаясь собрать все свои остатки силы духа, соскрести их со стенок, собраться с мыслями, найти в себе силы сделать то, что он задумал.

Бывший муж Крокодилы под утро – как и всю ночь – продолжал смотреть на красную карамель на палочке у себя в руке. Это была та самая карамель, которую Карамельный Магнат производил в Златногорске, та самая, что была вне закона, но все равно развозилась по всем семи городам, потому что контрабанда лишь помогает золотым философам циркулировать. Конечно, в умеренных объемах.

Это была та самая карамель, лизнув которую можно делать с магией что хочешь, становиться проводником магических потоков, создавать все: от бутылок вина из воздуха до огромных огненных шаров.

И Омлетте́ всю ночь смотрел на нее, собираясь с силами, чтобы потом, на свадьбе, использовать. Но он читал газеты, да, конечно же читал, и оттого ему было не по себе. Омлетте́ помнил те новости о восстании в столице, в Сердце Мира[11], помнил о том, какой случился хаос, какую силу дала людям карамель и что они смогли делать после этого с магией, обычно столь… скучной и бесполезной. Но больше этого бывший муж Крокодилы начитался о последствиях, описанных в газете во всех красках – о тех побочных эффектах, которые почти всегда давала карамель. Омлетте́ помнил строки, рассказывающие, как кто-то обратился в прах после использования карамели, и это даже с учетом того, что предпринял какие-то лично придуманные меры предосторожности.

Омлетте́ уж точно не хотел умирать.

Он еще раз взглянул на карамель, покрутив ее в лучах утреннего солнца, которые били через окно. Та мигалкой заморгала опасно-красным, как это всегда с ней бывало.

Мужчина со светлой гривой взглянул на молчаливого голема, словно ожидая, что тот его подбодрит.

А потом Омлетте́ вздохнул и решил: нет, свадьбы не будет. Не досталась мне, не отдам тебя другому.

Бывший муж Крокодилы убрал карамель во внутренний карман пиджака, хоть она и продолжала торчать, а потом подошел к заляпанному, засаленному зеркалу и, увидев отражение, понял, что надо привести себя в порядок – все-таки, он идет на свадьбу.

Потратив где-то полчаса на поиск расчески в бардаке и не найдя ничего, Омлетте́ вновь встал перед зеркалом, поправил гриву рукой – что не особо помогло, – почесал бакенбарды, протер монокль краешком пиджака и взглянул на свой огромный бант. Мужчина заметил на нем два пятна. Попытался оттереть рукой – одно было успешно устранено, второе только стало больше.

Тяжело вздохнув, еще раз утвердив в головной канцелярии решение и проверив наличие купленной на последние деньги карамели, Омлетте́ вышел вон, направившись на встречу с судьбой.

Судьба ждала этой встречи, как крестьянка на сеновале – ей было, что сказать и показать.

Честер Чернокниг позволил себе облегченно выдохнуть, только когда лично проконтролировал, как последнюю ароматизированную свечу поставили куда надо, а зеркальца с именами гостей расставили правильно, не перепутав между собой два его гениальных указания: «туда» и «сюда».

Церемониймейстер вспотел, достал прошитый золотыми узорами платочек и вытерев лоб. Как раз в этот момент облегчения, когда все обычно уже готово – но не в случае конкретно этой свадьбы, – к нему подошел Бальзаме.

– Ты закончил? Мадам Крокодила спрашивала, когда можно надеть платье, гости уже собрались, и… люминограф тоже пришел.

Облегчение как рукой смыло. Честер вновь напрягся – впереди ждало еще многое.

– И что он? – дернул свадебный церемониймейстер бровями.

– Да ничего. Пришел со светопаратом, стеклянными карточками и уже сделал люминки парочки гостей.

– Вот как. Ну и замечательно, – Честер разгладил усы двумя указательными пальцами. – Скажи мадам Крокодиле, что я скоро приду. И дай знать поварам, что можно приступать к готовке – скоро мы все начнем…

Он задумался, добавив:

– Кстати, а что у нас с женихом? Я что-то его даже не видел.

– Эээ, – замялся Бальзаме. – Не знаю-не знаю! Лучше тебе спросить у самой мадам Крокодилы. Она точно-наверняка-обязательно расскажет!