Крокодилова свадьба

— Глиццерин! — раздался басистый голос. Пшикс, свесив ноги в пустоту подвалов, остановился.

— Я все проверил, мы все расставили! Осталось только…

— Ну вот и замечательно, господин Пшикс. А теперь быстро бегите сюда и встретьте этого треклятого люминографа, если он вообще явится.

— А почему я, сэр? Это вроде как… — пиротехник не успел договорить, потому что его перебили. Уже потом, задумываясь о произошедшем, Глиццерин понимал, что договори он фразу «это вроде как не мои обязанности», и начальство дало бы ему хорошего пинка.

— Потому что все остальные слишком заняты приемом гостей, а из всей своры за сценой я могу довериться только тебе! — начальство в лице главного режиссера перебило Пшикса.

— Хорошо, но я сначала быстро проверю устройства под сценой…

— Никаких сначала и быстро, бегом в холл! Времени осталось мало, а этому треклятому люминографу, опять же, если он явится, нужно все рассказать.

— Но пиротехника под сценой…

— Подождет! — рявкнул режиссер. — Пшикс, хватит спорить, а?

Главный режиссер Увертюр, видимо, считал, что спички не игрушка только детям — а вот в руках взрослых они даже не обжигают. Обычно именно после такого мышления загораются леса, вынуждая животных превращать свои норки в коммуналки.

Но спорить с начальством может либо настоящий дурак, либо умник, который дураком просто притворяется. Как в самых лучших пьесах одного автора, который вроде как и не существовал, или был женщиной, или все же существовал, меняя тела.

В общем, спорить с начальством может либо дурак натуральный, либо дурак-шут.

Глиццерин Пшикс не был ни тем, ни другим. А потому еще раз посмотрел в темноту, пасть которой открывалась под сценой, вздохнул, захлопнул люк и побежал.

Шляпса чуть не унесло волной гостей, которые опаздывали на премьеру и при этом хотели насладиться красотой здания, поболтать со знакомыми и обязательно успеть в буфет. При этом никто из них не знал, куда идти — и бедным сотрудникам приходилось объяснять, что к чему.

Образовалась не слишком большая, но все-таки толпа, которая волновалось, как желудочные соки при несварении.

У люминографа уже четвертый раз спросили, сколько времени. Его это начинало раздражать — то был самый идиотский вопрос из всех существующих, особенно беря в расчет то, что часы висели, во-первых, на стене, а во-вторых — на шляпе Диафрагма.

Шляпс бегал глазами, пытаясь найти хоть одного свободного сотрудника.

И тут мужчину передернуло — видимо, кто-то снова собирался спросить его о времени, таращась при этом на головной убор.

— Интересная у вас шляпа, — огласил Глиццерин, остановившись около люминографа. Теперь толпа стала подхватывать и пиротехника.

— Честно, сейчас даже не хочется говорить спасибо. Вот никому, — ответ грубый, зато честный.

— Эээ… ладно, я просто хотел спросить. Не подскажете…

— Даже не думайте спрашивать, сколько времени, — Шляпс приготовился ткнуть в головной убор.

— Нет, ну вы что, я же не полный идиот, — пиротехник опешил. — Вы, случайно, не видели здесь люминографа? Просто мне сказали встретить его — но никто не сказал, как он выглядит.

— Если вас успокоит, это я. И, заметьте, я не опоздал!

Глаза Глиццерина Пшикса загорелись, и он ловко отвел мужчину в сторону, спася из потока торопящейся на спектакль толпы, напоминающей форель во время миграции.

— Надо было догадаться по сумке через плечо. Там что, этот ваш… — пиротехник затаил дыхание, — светопарат?

Излишнее любопытство, как считал Шляпс, ни к чему хорошему не приводит. Как там оно — любопытной Варваре нос оторвали? Ну, и еще пара неприличных вариаций на эту же тему. Но люминограф все-таки ответил, максимально сухо:

— Да.

— Ой, а попробовать дадите? — загорелся Пшикс, в которого словно бы вставили пару-другую батареек и для уверенности шарахнули молнией. — По-моему, очень интересная и классная вещица.

— Даже не думайте, господин…

— А, простите. Совсем забыл. Глиццерин Пшикс, пиротехник и специалист по спецэффектам. Пока что, не главный.

— Спасибо за уточнение, Глиццер… Господин Пшикс.

— Можно просто Глиц, — кивнул пиротехник и махнул люминографу рукой. Шляпс знак понял.

Людей поубавилось. Теперь пройти в зрительный зал стало в разы проще.

— До спектакля осталось три минуты, а я даже не успел проверить механизмы под сценой, поэтому объясню все быстро и как смогу. Можете ходить где угодно и как угодно, но ни в коем случае не залезайте на сцену и не загораживайте первые ряды! Что вас конкретно снимать просили — не знаю. На этом все.

Люминограф даже как-то оторопел. Пиротехник закончил свою речь как раз аккурат, когда двое вошли в зал. Шляпса одновременно накрыла волна легкой эйфории, которую всегда производит огромный занавес (тут он был белым и, сверх того, обшитым блестками) и длинна речи своего условного гида.

— И это все?

— Ну, я больше ничего не могу сказать. Об остальном надо говорить с режиссером — но он не выйдет из-за сцены до конца спектакля. Мое дело — спецэффекты. Кстати, надеюсь, вам они понравятся! Такое новшество, почти как ваш светопарат — только тут дым и зеркала. Сделайте одолжение — снимите пару спецэффектов, а?