Кроличья нора, или Что мы знаем о себе и Вселенной

Ирония в том, что именно ошибки, неграмотные решения и «грехи» помогают нам развиваться и достигать более высоких состояний сознания. А если кто-то всегда готов спасти нас, тогда нам не приходится брать на себя никакую ответственность. Но такая внутренняя позиция – классический менталитет жертвы. Фактически многие из подобных религиозных идей превращают нас в жертвы.

Джей Зи Найт говорит об этом так: «Упование на прощение лишает нас собственной жизни. Я имею в виду вот что. Если кто-то умер за наши грехи – это некая разновидность грабежа, вы не находите? Я полагаю, что все мы должны иметь право «работать» со своими грехами и, если уж грех случился, осознанно переживать его последствия. Тогда мы получаем специфический опыт, и вместе с нашими переживаниями к нам приходит мудрость. Я не вижу, как мы сможем расти и достигать совершенства, если будем отрицать печальный опыт зла. Ведь только так можно обрести истинную мудрость, которая позволит нам понимать себя и остальных людей».

Религия – это зло?

В ходе наших рассуждений создается впечатление, что религия – это страшный злодей, превращающий нас в стадо напуганных овец. Более того, мы знаем и о святых войнах, и об охотах на ведьм, и о сожжении книг, и о делении людей на касты – список можно продолжать. Вряд ли все это похоже на божественное руководство. Но было бы лицемерием называть религию злом – после того, как мы отказались от системы оценок «добро-зло».

В прошлом году, путешествуя по миру и беседуя со зрителями и журналистами, я вдруг, подобно Уиллу, ощутил прозрение. Я использовал науку, чтобы показать, что религиозный подход к толкованию реальности ошибочен. Выступая с позиции «право на стороне сильного», я действовал так же, как некоторые фанатичные кальвинисты. И в то же время я считал, что различные подходы к интерпретации окружающей действительности могут иметь точки соприкосновения. Возможно, точки соприкосновения и найдутся – когда я научусь их искать и находить. Отвергать какую-либо идею – значит полагать, что существует только один правильный ответ. А квантовая механика ясно показывает, что это не так. В общем, я получил сильный щелчок по носу.

– Марк —

Давайте взглянем на религиозную деятельность как на реализацию парадигмы или работу ума и чувств, которая находит выражение в различных верованиях. Многое свидетельствует именно об этом. Давайте еще раз посмотрим на религиозное «зло»: войны, охота на ведьм, сожжение книг и кастовая система – все это происходило в истории и без участия любой церкви. Если люди хотят воевать, они найдут повод развязать войну. Если люди хотят почувствовать свое превосходство над другими, потому что они якобы знают «единственный истинный путь», они найдут парадигму, которая даст им требуемые ощущения.

Некоторые религии в начале своего пути в течение какого-то времени черпают из истинно божественного источника. Но потом они переходят под власть обычных людей. И тогда в них появляются искажения и «необходимые дополнения» вроде доктрины о «первородном грехе», которая никогда не была частью учения Иисуса. «Подставь другую щеку» превращается в «Убей арабов в Святой земле». Но самое главное – корень этой лжи лежит не в изначальном учении, а в глубинах человеческой натуры. И выход здесь – не в нападках на религию, а в работе по развитию следующего поколения, создании новой версии человечества. Мы покончим с войнами не тем, что избавимся от церквей или правительств, а за счет того, что в стремлении к самоосознанию и новой лучшей жизни преодолеем любые эмоциональные пристрастия и пагубные зависимости, заставляющие нас совершать насилие. Проблема религий состоит в том, что они закостенели в толковании «святой истины». Чтобы получить импульс к выходу из сегодняшнего застоя, религия должна внимательно рассмотреть другую сторону медали – науку – и перенять у нее то, что придает ей величие. Религия пока не готова признать свои ошибки в поиске более глубокого понимания мира – и в этом ее камень преткновения.

Перемены происходят. Представления о Боге меняются. Образ «строгого седого Отца» на троне судьи, столь популярный в Средние века, уступает место более абстрактной идее.