Кроличья нора, или Хроники Торнбери

Одно я знала точно (и эта данность совершенно не огорчала меня, а наоборот подарила неожиданную ясность): я более уже никогда и никого не смогу полюбить, сердце мое обещано одному человеку и останется с ним навсегда. Мне оставалось лишь достойно пройти отмеренный путь, и в конце вновь обрести свою любовь, встретившись со своим избранником в потаенном мире. Я с благодарностью приняла предначертанную мне судьбу и смирилась.

Но могла ли я знать тогда, что проказница не наигралась со мной и, раскинув кости, начала второй раунд?

Глава 16 Люцидные сны

Сначала пришли сны.

Если реальность еще можно было контролировать, вовремя уйдя от грустных воспоминаний, заняв себя работой, то над снами я была не властна.

В начале августа он начал мне сниться, но его образ не вмешивался в события повседневной жизни, он присутствовал лишь в видении прошлого.

Мне снился Торнбери.

Мы с Фитцджеральдом гуляли по парку, держась за руки, как обычно; разговаривали обо всем и жаловались друг другу на долгую разлуку. Мой дорогой друг выглядел во снах так же, каким я запомнила его. Но был один удивительный момент, который я заметила не сразу и который предварял появление любимого: приход Фитцджеральда всегда сопровождался знакомым сладким ароматом белых цветов, они стали негласным маячком.

Насколько были прекрасны иллюзии, где я вновь любила и была любима, – настолько болезненны стали пробуждения. Каждое возвращение в реальный мир казалось маленькой смертью. Мне вновь и вновь приходилось осознавать, что пережитое – лишь бесплотная работа моего мозга, следствие дум и несбыточных надежд.

Сны были неконтролируемыми и творились больным подсознанием, где оно выступало и сценаристом, и режиссером, а мне отводилась роль статиста. И тогда я решила попробовать изменить ситуацию и самой стать творцом своих иллюзий. Может, в этом случае удастся получить ответы на интересующие вопросы, о которых я забывала в навязанных снах, а именно узнать, как сложилась дальше судьба моего возлюбленного.

Но чтобы стать творцом, в первую очередь надо суметь вновь осознать сон.

Должна сделать небольшое отступление и рассказать, как начала видеть особенные сны.

Началось это лет пять назад, когда я впервые увидела полусон-полуявь, который вначале сильно удивил и даже напугал меня, потому что стал повторяться практически каждое утро. Мне виделось, что я встаю с кровати, тогда как тело продолжало лежать. Я-Другая шла по комнате и видела через сомкнутые веки окружающие предметы, подходила к окну и дотрагивалась до стекла руками. В этот момент я чувствовала, что стекло гнется, ломается или вовсе пропускает руки сквозь себя, и начинался особый ритуал. Другая Я знала точно, что проснулась в своем сне. Кроме того, сами руки, протянутые к окну, представляли диковинное зрелище. При условии, что она некоторое время смотрела на них, пальцы начинали удлиняться, искривляться или менять форму, и если в этот момент не перенести взгляд на другой предмет, можно было на самом деле проснуться, то есть вылететь из особого сна в явь. Постепенно Другая выучила законы сонного мира. Нельзя было долго фиксироваться на разглядывании одного предмета, каким бы странным и удивительным он ни казался. Нельзя громко кричать, сильно удивляться или радоваться, нельзя огорчаться и плакать, особенно пугаться. Все сильные эмоции под строгим запретом в тонком мире. Нарушив правила, Другая моментально покидала мир грез – просыпалась. Или уходила в неосознанное сновидение. Каждый раз, встав с кровати, как бы реально я ни ощущала окружающий мир, трогая пальцами шершавые стены, предметы мебели, точно соответствующие местоположению в реальной жизни, я всегда повторяла неизменный ритуал и проверяла свое состояние на оконном стекле, и только когда стекло плавилось и спокойно пропускало руки, успокаивалась и начинала создавать собственные сценарии.

Я-Другая любила летать. Но те города или страны, что открывались взору, каждый раз были различны и совершенно незнакомы; нигде на земле не существовало такой замысловатой архитектуры, таких причудливых ландшафтов, таких ярких красок и запахов окружающих цветов и растений. Я пыталась нарисовать свои сны, но сколько ни искала оттенков, не могла воссоздать сочность и живость цветов. Их пульсацию.

Порой Другая спускалась на землю и изучала понравившееся место. Встречала людей, разговаривала с ними, спрашивала их имена. Некоторые образы, услышав просьбу, быстро растворялись в воздухе. Мне открылся особый закон: назвавший свое имя был готов к встрече в следующем сновидении. Имя создавало связь. К сожалению, я не занималась развитием люцидных снов, не исследовала тонкий мир, в чем совершенствуются некоторые умельцы, способные видеть даже коллективные и очень длительные сны. Мои осознанные сны были шалостью, детской игрой. Чтобы превратить их в искусство, мне не хватало накопленной энергии и особых знаний. Во время болезни, нервных переживаний способность сновидеть исчезала – недоставало внимания, чтобы уловить момент перехода и сохранить сознание.