Кроличья нора, или Хроники Торнбери

Пока я размышляла, за окном начало смеркаться. Лондон засверкал бесчисленными огнями и приглашал на вечернюю прогулку. В попытке немного отвлечься от грустных мыслей я покинула отель и растворилась в шумящем людском водовороте.

В ту ночь меня навестила Фрида. Ее образ в сновидении соткался в обстановке, абсолютно не соответствующей реальной жизни. Кормилица появилась в Москве. Я снова спешила на «Третьяковскую», чтобы отыскать свой портрет. Все повторялось как в жизни. Старушка, за руку которой я держалась, чтобы не свалиться в обморок, заговорила бархатным голосом Фриды:

– Вам надо вернуться, мисс. Забрать подарок, иначе история никогда не закончится.

Я с удивлением смотрела на сухонькую старую москвичку, черты лица которой плавно перетекали в образ Фриды, одетой в строгий серый костюм из мягкого английского твида. Я обрадовалась любимой подруге и протянула к ней руки, чтобы обнять, но пожилая дама решительно отстранилась и, сохраняя строгий неприступный вид продолжила:

– Больше уважения. Я занимаю очень важный пост… – Фрида была невозмутима и холодна. – Да-да, очень важный пост. Работаю секретарем у Всевышнего, так что все телефонные звонки принимаю именно я. Это вам, надеюсь, понятно? Все звонки до единого!

Хотя я понимала всю абсурдность сна и только что услышанной фразы, объяснений не требовалось.

– Вы недавно Ему звонили. Но случился сбой на линии, я не передала одну глупую клятву, а потом вовсе о ней забыла. Вы не будете в обиде? – в этот момент Фрида захихикала как расшалившаяся девчонка.

Я молчала и не сводила с нее изумленных глаз. Продолжая смеяться, миссис Альварес достала из кармана пиджака колокольчик и начала звонить все громче, приговаривая:

– Надо вернуться за моим подарком, мисс, и быть осторожной. Очень осторожной. Осторожной и внимательной.

Я попыталась перекричать оглушительный звон:

– В чем осторожной?

Но женщина загадочно молчала и продолжала исступленно звонить, и постепенно колокольчик превратился в сигнал будильника на мобильном, который уже долгое время порывался вызволить меня из сна. Наконец ему это удалось…

Некоторое время я лежала разглядывая потолок и размышляла.

Итак, моя подруга пыталась сказать, что давнишнее нападение врагов с антрацитами вместо глаз во сне было нейтрализовано. Фрида присутствовала в роли голоса на другом конце телефонной трубки в том кошмаре. Она снова помогла мне, явившись в абсурдном образе секретарши. Глупое обещание не ушло по назначению, навязанная во сне программа не была запущена. Я свободна от ложной клятвы. Но что означали ее предупреждения об опасности? Что мне еще может грозить, если завтра рано утром вылет домой? И почему я должна вернуться? Может, теперь опасность грозит Томасу?

Одно я знала точно: в Торнбери вход заказан, каждый раз мое появление там приносит страдание обитателям. Даже смерть Фриды произошла по моей вине. Ее судьбу заранее предрешило чудовище, стоило лишь согласиться и взять пакетик с ядом. Она спасла меня ценой собственной жизни, но не смогла уберечь любимого сына от брака с Анной, разыгранного как по нотам. Коварный план доктора и леди Мортон осуществился, долгожданная свадьба состоялась. Но сделал ли этот брак леди Анну счастливой? Нет.

Но он был явно предопределен свыше, потому что если бы история изменилась, потекла по другому руслу, то я бы никогда не познакомилась с Томасом Коллинзом.

Если бы я тогда пошла другим путем – осталась в Торнбери и вышла замуж за Фитцджеральда, – кто знает, возможно, именно меня обезумевшие невежды сожгли бы на костре под видом пресловутой Белой Ведьмы; в любом случае всесильная История избавилась бы от балласта и восстановила равновесие.

Я встала с кровати, медленно подошла к окну и взглянула на покрытый дымкой утренний город. Сквозь низко опустившийся густой туман, как сказочные грибы-великаны, торчали красные телефонные будки; двухэтажные автобусы резали влагу и плыли по привычному маршруту. Начался обычный лондонский день.

Мои мысли метнулись обратно. В каких темных обителях сейчас пребывает душа Пилюлькина (не знаю, почему именно это невинное детское прозвище – странная аллегория – возникало у меня каждый раз при воспоминаниях о мистере Фишерли)? Искупил ли он сполна свои грехи? Ответил ли за невинную загубленную жизнь Фриды и той несчастной, которую по его ложному доносу сожгли на костре, скрывая следы куда более чудовищных преступлений? Конечно, он загубил не только их, но многих безнадежно больных людей, испытывая на них плесневые споры и надеясь изобрести панацею, наслушавшись моих рассказов. Продав душу дьяволу, он так ничего и не получил взамен кроме ужасающе прекрасной по своей природе смерти. Страшно представить, какие адовы муки испытывал этот несчастный, заживо пожираемый грибком. Неотвратимо распространяющимся и расцветающем на его теле.

Постепенно лондонский туман рассеялся под восходящими лучами солнца.

Хватит о грустном, пора возвращаться в реальность.

Возвращаться в реальность…

Фрида сказала, надо вернуться…

За ее подарком?

Я невольно посмотрела на руку.

Кольцо!