Кролики и удавы. Созвездие Козлотура. Детство Чика

Фаэтонщик осторожно снял с сиденья венок, обвитый лентой, и поднес женщине. Женщина, подправив на венке ленту, подставила его мальчику и девочке, подтолкнув их к обеим сторонам венка. Женщина стала сзади, мужчина присоединился к ней, дети приподняли венок, и маленькая процессия стала торжественно входить во двор.

– Арутюн приехал, – зашелестели многие сидящие за поминальными столами и обернули головы в сторону вошедших во двор.

Чик сразу узнал мальчика. Это был тот самый велосипедист, который недавно обыграл его в пух и прах. Маленькая процессия поравнялась с местом, где стоял одинокий князь. Мужчина что-то сказал своим, и они остановились. Мужчина крепко пожал руку князю. Потом дети приподняли венок, и семья медленно двинулась в сторону распахнутых дверей дома. Заметив музыкантов, сидящих за столом, мужчина небрежным движением руки дал им знать, чтобы они следовали за ним.

Музыканты суетливо повскакали и стали подбирать инструменты.

– Дайте перекусить, – сказал один из них, продолжая сидеть.

– Ты что, не видел, кто зовет? – обернулся к нему другой. – Давай, давай!

Музыканты быстро собрались и вошли в дом. Вскоре оттуда стали доноситься приглушенные звуки музыки.

– Повезло ребятам, – восторженно кивнул рассказчик в сторону музыки.

– Чем? – спросил рыбак.

– Дай бог мне столько здоровья, сколько он им отвалит, – пояснил рассказчик и добавил: – Он десять лет работает приемщиком скота на бойне и за это время ни разу не взял зарплаты. Расписывается и – бухгалтерам на чай! Учтите, в наше время скот золотом хезает – только подбирай!

– Хо! Хо! Хо! Хо!

– И вот, значит, – продолжал рассказчик, – начальник полиции вызывает ее для опознания. Так у них это называется. Она мне потом все рассказала. Мы же с ней выросли на Первой Подгорной. С детства были как брат и сестра. «Как только я вошла в кабинет, – говорит она мне потом, – я его сразу узнала». – «А он?» – говорю. «А он, – отвечает она, – я думаю, еще за дверью меня узнал. Ты бы только видел взгляд его желтых глаз!» – «Какой взгляд?» – говорю. «Ну, как тебе сказать, – говорит и немного так задумалась. – Начальник полиции у меня спрашивает, как тот вошел в каюту капитана, как они вышли вскрывать почту, как садились в шлюпку, как раздался выстрел. Все спрашивает. Около часу расспрашивал. А этот стоит возле стола начальника и, не поворачивая головы, – то на меня, то на него. И ни разу не шевельнул головой!» – «Неужели ни разу?» – спрашиваю. «В том-то и дело, что ни разу! – говорит. – Знаешь, – говорит, – как смотрит овчарка, когда двое разговаривают в комнате?» – «Как смотрит, – удивляюсь я, – что я, овчарку не видел?» – «А вот так смотрит, – говорит. – Овчарка лежит, положив голову на лапы, и, если в это время двое разговаривают в комнате, она своими желтыми глазами то на голос одного, то на голос другого, а голова как лежала на лапах, так и лежит. Вот так и этот целый час то на меня, то на начальника своими желтыми глазами, а головой ни разу не шевельнул». «А-а-а, – говорю, – теперь дошло. Вот почему ты не призналась!» – «Еще бы, – говорит, – я его не признала, и полиция его отпустила». – «А чего же они не дождались капитана?» – говорю. Когда она мне это рассказывала, с капитаном у нее уже все было кончено. И вот она тяжело так вздохнула и говорит: «Не знаю… Может, начальник полиции его еще больше испугался… Он ведь и на него смотрел, не поворачивая головы».

Вот как это было! Но дальше слушайте, дальше! Через полгода капитан узнал, что начальник полиции вызывал ее по этому делу. Он сам пошел в участок и убедился, что задержанный и отпущенный был тот самый человек. Наверное, фотокарточку показали. Но он в полиции ничего не сказал, а с ней порвал!

Он же все-таки был мужчина. А желтоглазый его унизил. Я забыл сказать, что, когда он с маузером вошел в каюту, он сперва отнял у капитана пистолет. При любимой женщине отбирает оружие! Настоящий мужчина такое не забывает! И теперь, конечно, она, сделав вид, что не узнала его, фактически предала капитана. Так получается, если со стороны капитана посмотреть. И он с ней порвал!

В следующий заход «Цесаревича Георгия» капитан не вышел на берег, а вахтенный матрос не пустил ее на борт. Бедная, бедная чуть с ума не сошла! Когда пароход отошел, она бросилась в море, и боцман пристани вытащил ее еле живую! Откачали!

Тут рассказчик взглянул на рыбака и, что-то вспомнив, сказал:

– Ах, вот откуда ты взял, что девочка упала в море! У вас все перепутали. Ограбление парохода, женщина в море, странный абрек!

– Килянусь детьми, как слышал, так и рассказал! – ответил рыбак и положил обе руки на сердце.

Компания выпила еще по стакану вина и закусила. Человек в белом чесучовом кителе вышел из дому вместе с женой и детьми. Распорядитель подскочил к нему и, широким жестом указывая на столы, пригласил садиться. Тот кивнул ему, а потом, повернувшись к фаэтонам, что-то сказал распорядителю. Распорядитель ринулся через двор, издали рукой показывая фаэтонщикам, чтобы они сейчас же шли к столам. Те мгновенно его поняли и вошли во двор.