Кроманьонец

Вернулись из степи чужаки. Вместе со своими женщинами и детьми. У края той балки, на склонах которой стоит наш поселок, они ножами подрезали землю и снимали дерн. Таскали на шкурах его ближе к реке, за стойбище «зубров» и складывали в большие кучи. Рядом с ними лежат приличные вязанки длинных жердин из лещины.

Яххе куда-то пропал. Полдня найти его не могу, а Аль на мои вопросы отвечать не хочет. Похоже, общаться на другие темы тоже. О чем не спрошу, слышу в ответ сопение, пытаюсь взгляд поймать, парень смотрит в землю.

Чтобы не случилось той ночью, но шаманы меня походу не сдали. Все вокруг приветливы, улыбаются и продолжают радоваться улову.

К вечеру чужаки освоили где-то гектар. Бросили подрезку и столпились у куч дерна. Вкопали или вонзили глубоко в землю шесты, расположив их кругом. Мужчины сели друг другу на плечи и сразу несколько их пар, схватив кончики шестов, сошлись в центре. Связав верхушки кожаными ремнями, всем племенем стали закладывать просветы между шестами дерном. Через пару часов работы, получился приличный земляной домик, только пока без крыши. Но я уже догадался, что разложенные на берегу осока и камыш — дело их рук. Крышу крыть будут именно этим материалом.

Закончив работу, чужаки вернулись к чумам. Я походил вокруг новостроя, посмотрел и решил, что они все здорово придумали. После первого же дождя громадные куски дерна срастутся, скрепятся корнями и стены обретут прочность. Хотя я бы, на их месте, вначале сделал плетеную стену. А дерном обкладывал бы ее снаружи.

Со стороны чумов чужаков стали слышны крики, потом зашумели и «зубры». Темной толпой в сумерках все население стойбища пошло к чернеющему среди травы и цветов пятну. Пропустить какое-то новое событие мне не хотелось, и я припустил за ними, едва не споткнувшись о волчицу и ее выводок. Какое-то чутье подсказало, что сейчас со стаей не стоит появляться перед чужаками. Решил посмотреть на все происходящее с любимого места на холме.

На очищенном от травы участке загорелись десятки костров, люди, почему-то шумно радовались этому. Когда костры прогорели, их разбросали по земле. Несколько раз я мысленно называл ту, теперь уже выжженную площадку, полем, но тогда, я еще и подумать не мог, насколько был прав.

Ночи становились все холоднее и я, спустившись в свою берлогу, зажег огонь в очаге. Щенки задремали, и Муська прикрыла глаза. Вышел на воздух, постоял немного у входа, прикрыл его плетеной заслонкой и пошел к стойбищу «зубров», где продолжался праздник.

В стойбище горели костры. Столько людей вместе я в этом мире еще не видел. Они ели и громко общались, повсюду слышался смех. Я пристроился у костра, где пировали «белки». Увидев меня, подошла Тиби и стала кормить копченой рыбой. Все шло к тому, что ночь я проведу не сам. Настроение потихоньку шло в гору, я расслабился и орал вместе со всеми просто так.

— Хэй! Йо-хо! — стоило закричать кому-нибудь и тут же ото всех костров отвечали десятки голосов:

— Йо-хо! Хэй!

В какой-то момент шум утих. Из-за чумов вышли обнаженные молодые девы с венками на голове и охапками травы в руках. Их бронзовые тела блестели в свете костров, и хоть они были из племени чужаков, но татуировок на них я не увидел.

Зазвучал барабан. Не Яххе. Тот глухо бухал, а этот — звонко. Девушки пританцовывая, двигались от костра к костру и раздавали прутики из охапки «зубрам», своим соплеменникам и «рыбам». Когда они подошли к нашему костру, я почувствовал слабость в коленях. Пришлось опереться на руку Тиби. На головах юных дев были надеты венки из розовых вьюнков и колосков. Мне тут же вспомнилось, как я волком лежал среди них и даже попробовал один на вкус.

Одна из девушек вручила мне колосок. Маленькие зернышки соцветия были не больше спичечной головки, рыжие усики напротив, очень длинными. Я залюбовался большими темными глазами красавицы, то поглядывающей на меня с интересом, то прячущей взгляд под пушистыми ресницами. Когда она ушла, я механически отломил зернышко и, очистив его от плевел, сунул в рот. Несомненно, я держал в руках колосок пшеницы. Вкус был похожим.

Не знаю, чем больше я был потрясен? Пониманием, что события ночи, проведенные в волчьей шкуре, оказались реальностью, перспективами когда-нибудь отведать лепешку или красотой юной девушки. Еще меня тревожило, чем все-таки окончился мой прыжок на чужака? Но недолго. Ночевал я действительно не сам, и Тиби помогла на время избавить мою голову от тревожных мыслей.

* * *

Из леса, с полян тянуло грибной сыростью. Шелестом дубов, затлевшими кое-где желтизной листьями уже разжигала свои холодные костры осень. Все чаще моросили холодные дожди, по утрам и вечерами ползли в степь клочья тумана.

«Зубры» откочевали за стадом. Чужаки освободили от травы и выжгли огромное поле — гектар на десять-пятнадцать, огородили его плетнем. Работали они от зари до первых звезд на небе.