Кроманьонец

Луг за дюной там, где росла щучка, синел цветами васильков. Белыми пятнами у зарослей вейника цвел тысячелистник. Кое-где трава поднялась выше пояса, и поутру можно было выкупаться в росе. Тропку в низкорослой щучке мы натоптали, но все равно я шел первым, стараясь не промочить ноги. Выйдя к опушке, остановились, чтобы стряхнуть с мокасин и штанов росу. Намокшие от беготни по зарослям вейника волчицы отряхнулись и Муська, припав к земле, и подобрав под себя задние лапы, вытянулась в струнку. Мне ее поведение показалось странным. Я смотрел на луг, сверкающий в лучах восходящего Солнца, темную полоску далеких гор и ничего, так заинтересовавшее волчицу там не увидел.

Пока мы натягивали штаны и обувались, Муська не шевелилась и Пальма, усевшись чуть позади матери, тоже вглядывалась вдаль.

— Как думаешь, что с ними, — спросил я Утаре, показывая на волчиц.

— Не знаю, но думаю, что нужно это выяснить, — ответила любимая и стала натягивать тетиву на лук.

Хмыкнув в ответ, и я решил на всякий случай приготовить оружие к стрельбе. «Вдруг в высокой траве кто-то подкрадывается к нам?!» — подумалось, и я тут же улыбнулся. Будь так, наши волки уже были бы там, возле невидимых врагов.

Наверное, какая-то тучка закрыла солнышко, и трава на лугах перестала сверкать. Мне удалось рассмотреть вдалеке фигурки людей, бредущих вдоль реки. Показалось, что взрослых человек пять и два десятка детей с ними.

— Ты видишь?

Утаре ответила не сразу. Приложив ладонь козырьком к глазам, она вглядывалась вдаль.

— Люди! Люди идут! — закричала она, указывая луком в сторону реки.

Какое — то время я размышлял о ее соплеменниках, назвавшихся «людьми», потом сообразил, что, наверное, привыкнув к тому, что род и племя тут как-то называются, не правильно истолковал их ответ.

— Рано или поздно, но они дойдут к нашему дому. Нужно возвращаться…

— Мы поплывем им навстречу, — предложила Утаре.

«Ну, хоть ноги не намочим», — я кивнул, соглашаясь, и мы вернулись на дюну.

Утаре тоже решила, что чужаки идут с детьми. Как и я, она переживала, что наши волки могут напугать их. Я предложил из полоски кожи сделать для волчиц ошейники и привязать к ним веревку. Любимая, пожала плечами, посмотрела на меня, будто я только что пошутил, но все же за эту работу взялась.

Наблюдая за ней, я вспомнил, как когда-то делал себе доспехи. Но у Утаре были иголки. Она нагрела кончик одной и прожгла по краям будущих ошейников несколько дырочек. Вставив туда кожаные ремешки, вручила изделия мне. Надев их на волчиц, мы сели в лодку и поплыли навстречу чужаками. Пока я греб, Утаре пропустила под ошейники полутораметровые веревки. Привязывать их она не стала.

* * *

В какой-то мере чужакам повезло, что мы поплыли на лодке и позаботились о контроле над волчицами. Дети с ними действительно были, но не так много, как нам показалось с опушки. Чужаки гнали перед собой небольшое стадо коз. Когда я увидел этих животных вместе с людьми, мое сердце едва из груди не выскочило от переживаемого восторга.

Увидев нас, плывущими по реке, чужаки засуетились. Согнали стадо и стали перед ним. Три женщины взяли своих детей на руки, а двое мужчин с копьями в руках стали чуть впереди них. Наверное, мы их напугали.

Подплыв поближе, я разглядел, мальчишек, держащих в руках копья. Было им лет по двенадцать. Направив лодку к берегу, мы причалили в метрах тридцати от чужаков. Конечно, волчицы попытались сойти на берег первыми, но я предусмотрительно сделав последний сильный гребок, положил весло на дно долбленки и ухватился за концы веревок поближе к ошейникам.

На брег сошла Утаре, прихватив с собой колчан и лук. Хотя вряд ли ей кто-нибудь из скотоводов мог чем-нибудь угрожать. То, что они сами напуганы было заметно. Их женщины старались повернуться к стаду, прикрывая собой детей, а мальчишки, те, что держали копья, сами тряслись от страха, больше поглядывая друг на друга, чем на нас.

Любимая говорила с ними не долго, вернулась к лодке и спросила:

— Лоло, этим людям нужен дом. Я пригласила их, поселится с нами. Что ты думаешь?

От жены-тихони я такого не ожидал. Но сам бы на ее месте поступил так же.

— Пусть живут, — пробурчал в ответ, чтобы показать ей — вначале советоваться нужно! Посмеялся в душе, над выбранным образом.

Утаре бегом вернулась к чужакам, показав им направление к дюне, обнялась с женщинами. Пошла к лодке, но, словно вспомнив о чем-то важном, остановилась и оглянулась. Потом замахала мне, мол, плыви сам, я с ними пойду. Так мне показалась.

Волчицы хоть и сидели в долбленке, навострив уши, но вроде, не выглядели взволнованными. Я рискнул отпустить веревки и оттолкнулся веслом от высокого бережка. Тут же пришлось схватиться за ошейник Пальмы, рванувшей из лодки.