Кроманьонец

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!

Чувствовал я себя так скверно, будто вчера был избит и брошен без помощи. Еле поднялся, чтобы как-то размять окоченевшие мышцы. Вышел в путь уже смертельно уставшим и брёл как слепой, различая всё словно сквозь туман, не сбивался с тропы только потому, что ноги привычно ощупывали дорогу. Иначе легко можно было наступить на подвижный камень и, соскользнув с него, подвернуть ногу. Хвала Всевышнему! Мы так и не дошли до ледника. Уро остановился у стены из серых валунов. Я не сразу понял, что она была воздвигнута людьми. Вначале отдышался, перекусил и лишь потом пошёл посмотреть, чем заняты горцы.

Я видел головы Уро и Туна за стеной. Поднялся и с удивлением обнаружил, что стена – это только часть странного сооружения вроде лабиринта, сложенного из камней до груди взрослого человека, а кое-где и выше. Лезть через те валуны не стал. Пошёл искать вход. Обнаружил его сразу: не такой уж и большой оказалась эта постройка, как с первого взгляда. У входа стояли козлы-заграждение, составленные из корявых веток, связанных верёвками. Стояли они чуть в стороне, но закрыть вход ими можно было быстро. Я попробовал приподнять их, пошатал и пришёл к выводу, что хоть сейчас можно смело использовать козлы для пиления дров. Неужто горцы намерены каким-то чудесным образом заманить в лабиринт горных коз?

Я застал их, на мой взгляд, в пикантной ситуации. Туро и Тухо отливали под валун, почему-то брошенный в центре прямоугольного загона. Журчали они прямиком в ямку, похоже, там тот валун и лежал когда-то. Моча пенилась и не уходила в землю, скорее всего, Уро и Тун уже сумели отметиться там. Скажу без обиняков – нассали они прилично.

И я отлил в ту ямку с Лиму и Лютом. А потом все мы спрятались на обустроенной лёжке в метрах двадцати от лабиринта. Отдыхали там часа два. Вдруг Уро, наблюдающий за окрестностями, присел и прошептал:

– Стадо спускается…

До сих пор для меня тот способ приманить горных коз остаётся чем-то магическим, непостижимым, но стадо голов двадцать – двадцать пять спустилось с гор на запах мочи и вошло в лабиринт. Горцы выскочили из укрытия и оттащили заграждение, перекрыв выход. Потом закричали, и я увидел прыгающих через валуны взрослых коз и козлов. Потянулся за луком, но куда там: от коз и след уже простыл! Знал бы, что так всё будет, может, и подстрелил бы рыжую бестию.

В итоге лишь пятеро малышей угодили в ловушку. Их со связанными ногами принесли довольные собой горцы к лёжке.

Я сходил посмотреть. Не верилось, что козы станут пить мочу. Они её не только выпили, но и края ямы успели выгрызть!.. Может, проще было взять с собой соль? Или всё-таки у соли нет такого запаха, чтобы животные учуяли её издалека? Я до сих пор не знаю…

Думал, мы останемся здесь ещё на какое-то время, но Уро сказал, что у этого стада малыши появятся не скоро, а других коз поблизости нет. И мы в тот же день спустились к лесу и там переночевали. На следующий день горцы, проводив нас к выходам руды, втроём направились к посёлку. С нами остался Туро. Уж очень малыш хотел стать металлургом.

Лагерем мы стали у осиновой рощи. Рядом обнаружилось и болотце. Там крякали утки, и я надеялся, что смогу обеспечить нашу компанию утиным мясом. Пусть это место было чуть дальше от того, где я с горцами выжигал уголь в прошлом году, но ель давала маленький выход, а дуб был слишком твёрдым и требовал титанических усилий при заготовке. Проверил лично – от осины был хороший выход угля!

Выкопав пять глубоких ям, мы разделились. Я и Лют заготавливали древесину, а Туро с Лимом таскали к ямам руду. Мы не спешили, и работалось в этот раз куда приятнее. Я полагал, что в посёлке достаточно рук, чтобы и поле засеять, и на охоте успеть.

Когда зарядили древесиной ямы и засыпали их землёй, Лют стал помогать рудокопам, а я по большей мере пропадал на болоте. Хотя и промокал часто, но в хороший день бил по десятку уток. Их на болоте было так много, что тревожащие совесть мысли о браконьерском промысле покинули меня с улыбками соплеменников, отведавших запечённую в глине дичь.

Господи, как же хорошо никуда не спешить! Пока я сооружал плавильню, соплеменники дробили собранную руду. Нет, не в пыль, конечно, но всякие силикаты и сульфиды, наверное, оббить им удавалось. Я-то уже знал: чем меньше фракция, тем больше выход!

Каждый день я отмечал зарубками на палочке направление ветра и выяснил, что здесь чаще дует восточный. Вот с востока я и оставил приличную щель в глиняном колпаке над ямой-плавильней и нарастил её немного глиной в форме раструба. Как изготовить кожаные мехи, я раздумывал, и мне казалось, что сделать их возможно, но руки пока так и не дошли.