Кроме политики

***

Он стоял, на голове — рога
(Я не виновата ни фига…).
И казалось, будто рядом с ним
Становился парень голубым…
Вернись, родной Арсень, по моему хотенью,
Умчи меня, Арсень, в свою страну арсенью,
Где люди рвутся в небо,
Арабы где и негры,
Умчи меня туда, родной Арсень…

***

Говорят, чудес на свете нет,
И ментами смыт Арсеня след.
Только знаю, он ко мне придёт,
Если веришь, хахаль заберёт…
Со мной родной Арсень, по моему хотенью,
И мчит меня Арсень в свою страну арсенью,
Где люди рвутся в небо,
Арабы где и негры,
Умчит меня туда родной Арсень…

Хорошо хоть, в июне 1902 Елена посетила Альтернативный Париж, как бы ошеломляюще это ни звучало. Вергуны рассказали, как она выглядела в тот миг, причём брат описал внешность (да, не красавица, но Лену никто не заменит), а сестра описала мелкие подробности.

Жерар из верного друга стал руководителем Арсена как младшего сотрудника с учётом связи по ларингофону, благо, что по легенде они не знакомы. Нянь с грустной улыбкой вспоминал творчество друга-художника.

Арсену особенно нравилась картина, где Кот в сапогах прилетел на Луну. Стоит котик на полумесяце (почти что логотип DreamWorks), щеголяет мушкетёрской шляпой поверх гермошлема и врубается в поверхность полумесяца то ли киркой, то ли альпенштоком. А внизу астроном с изумлёнными глазами. Или как советские космонавты прилетели на Б-612 и ненароком превратили Маленького принца в жильца коммуналки. Здесь за оценкой лучше обратиться к партийным функционерам.

Зато третья картина вызвала у французских патриотов противоположное чувство: если верить Жерару, у Эйфелевой башни на опорах выросли ступни, отчего она встала с места и помчалась куда-то в сторону Мадрида. За башней бежит шокированная толпа, а художнику хоть бы хны. Четвёртый сюжет пошёл ещё дальше: Наполеон Бонапарт наступает на банановую кожуру, а рядом аршинная надпись «От великого до смешного один шаг». Самоирония самоиронией, но на творения Жерара часть публики отреагировала должным образом. До сих пор бы его ненавидели, если бы не теракт в редакции известного журнала в январе 2015. После этого печального события Жерара если не забыли, то, по крайней мере, стало не до него.[9]

У друга проявилась изобретательская жилка. Когда он читал в поезде детектив (то ли Жапризо, то ли Клода Изнера, надо уточнить), закладка от книги по чистому недоразумению улетела в окно. Друг больше не мог сосредоточиться на чтении, вместо этого он смеялся над закладкой. Только глянет в книгу — в голове закладка, сводит судорога. Глянет в окно — представляет улетающую закладку и вновь судорожный смех. Две минуты спустя он резко прекратился. В чём фишка? Просто друг представил выражение лица книжного комиссара Жюва, если бы тот увидел Луи де Фюнеса. Смех как рукой сняло.

Новый этап службы настал 15 ноября 1902, для нас 17 апреля. Виной тому был тот же Ломанов. Стоило вспомнить удивление Анри де Голля, когда его друга назначили светлейшим князем Глебатиным-Кандийским (в честь фокуса с Критом). Даже броненосец назовут его именем по аналогии со всем известным из событий 1905 года. «Встреча с архангелом» как причина возвращения опять же. Даже для католиков и православных выглядело чересчур. Зато предок-агент сделал несколько карикатур на Ломанова (но и родной стране спуску не давал).

От бывшего премьера Дурново царскому лидеру достался чиновник по особым поручениям, а от реального Глебатина — дворецкий и некто Андреевский. В жизни этот гражданин был современным депутатом, но удобно ли выдавать себя за человека, которого на самом деле нет? Парижские сотрудники мифичность прекрасно осознавали, как и Анри де Голль. Дворецкий недоумевал от незнакомого ему субъекта. А теперь учтём, что настоящая фамилия очень похожа (Андрюхин), а имя «Виталий» совпадает полностью.