Кромешный свет

– Ладно, прикрой с тылу, – решительно сказал Журавлев и стал спускаться по лестнице.

Утро прогнало мрак из самых дальних уголков павильона, и, видимо, поэтому ни одна из тварей, бесчинствовавших ночью, не решилась выйти на охоту. Журавлев без каких-либо приключений дошел до торцевой стены под главным куполом и приложил «пирамидку» к нарисованному на стене многограннику.

При свете открытие перехода выглядело совсем фантастически. Дрогнула плоскость стены, словно по воде побежали круги от упавшего камня. С каждой новой расходящейся волной стена становилась все более прозрачной. Чем дальше от «пирамидки», тем слабее были волны и тем более реальной оставалась стена. В какой-то момент с той стороны, из ангара, в павильон ударил яркий свет. Прожектор, установленный от ВДНХ больше чем за полсотни километров, залил павильон слепящим светом. Рявкнув моторами, в открывшийся проход въехали один за другим армейский грузовик и автобус с зашторенными стеклами. Из кабины грузовика выпрыгнул плотный мужчина в камуфляже без каких-либо знаков различия и, подойдя к Журавлеву, стоявшему в полном ступоре, закричал:

– Где Пантелеев? Мы полчаса торчали в ангаре, ждали, когда он жо… когда он почешется!

– Пантелеев? – озадаченно протянул Журавлев.

– Ну да, майор этот долбаный, – видимо, человек из грузовика не очень любил майора Пантелеева.

– А, майор! – обрадовался Андрей, он понял, что речь идет именно об их пленнике. – А его начальство хотело увидеть, еще не вернулся. А зачем он вам? Мы же встречаем.

– Ну и хрен с ним. «Пирамидку» дай, нам еще вернуться надо. Не хочу я торчать опять, как идиот, перед стенкой. Я Шальтин. – Человек в камуфляже протянул ладонь.

– Синицын, – зачем-то соврал Андрей и ответил на рукопожатие.

Только тут Журавлев понял, что «пирамидку» он держит в левой руке. Он опять не запомнил того момента, когда артефакт вернулся к нему после открытия перехода.

– Вот, пожалуйста. – Андрей протянул «пирамидку» Шальтину. – Вы что, дальше?

– Не здесь же разгружаться? Отвезем и материалы, и гостей. Ничего специально по этому поводу не передавали? Точка все там же?

– Да, конечно, все как обычно. А нас не подвезете? Нам-то тут уже делать нечего.

– Да какие проблемы? – улыбнулся Шальтин. – Там у меня в автобусе такие клиенты, обхохочешься. Европа толерастная. Только ты не обижай их, а то потом по голове получим. Иди залезай, водила откроет.

– Так мы вдвоем, со мной еще человек. Он меня прикрывал, пока мы вас ждали.

– А чего ждать-то? – возмутился опять Шальтин. – Сказали в шесть, значит, в шесть!

– Так полшестого. – Журавлев протянул руку, открыв часы на запястье. – Полшестого!

– Шесть, – продемонстрировал свои часы военный. – Шесть! Выкинь свои часы знаешь куда! От чего он тебя прикрывал?

– Да твари тут носятся, как чумные наехали на нас…

– А, хомяки, – махнул рукой Шальтин. – Так их тут толпы потемну бегают. Да и «пирамидка» у тебя, а она для них как приманка. И чего они все на нее так лезут? Ладно, поехали, пора! Где твой кореш?

– Бай, выходи, поедем! – заорал Журавлев.

С галереи осторожно, не выпуская лука из рук, стал спускаться Дмитрий, недоверчиво поглядывая на гостей и на своего товарища.

– Вот, познакомься. – Андрей представил Бая Шальтину. – Это Дмитрий Байкалов, мой помощник, он классный товарищ, но жалко, после черепно-мозговой травмы он абсолютно немой. Но все слышит.

Шальтин осторожно, словно Байкалов был не немой, а как минимум больной бруцеллезом, пожал ему руку и жестами пригласил грузиться в автобус. Байкалов так смотрел на Журавлева, что казалось, смерть того настигнет буквально сегодня. Причем смерть мучительная и бездарная.

– Ты не думай, это он не злобный, – пояснил военному Журавлев. – Просто от избытка чувств иногда такие страшные рожи корчит. Сказать-то ничего не может!

Шальтин дал знак водителю автобуса впустить пассажиров, а сам, слегка озадаченный, отправился на командирское место в грузовике.

– Здоров. – Андрей протянул руку молодому водителю, который терпеливо ждал, пока снаружи шли разговоры. – Так ты знаешь, куда ехать?

– Знаем, плавали, – улыбнулся шофер. – Который раз уже и людей, и материалы вожу к Империя-Тауэру.

– Только нас на подъезде самом выкинь, у нас дела еще рядом есть, – попросил Журавлев.

– Да ради бога! Только вы садитесь! – Водитель, сжав кулак, показал большим пальцем за спину, туда, где располагались двумя рядами пассажирские кресла.

– А то что, ГАИ лютует?

– Вот когда, не дай бог, мы в мелкую гравидырку влетим или на «сковородку» и придется газовать в пол, я не хочу, чтобы ваши уши и зубы по салону летали, – ответил без тени улыбки шофер. – Садитесь!

Журавлев, а следом за ним и Бай пошли по проходу вглубь автобуса. На задних, торцевых сиденьях сидели четыре человека. Выглядели они очень странно. В центре троицы восседал человек с розовым ирокезом, в радужном шарфе и в джинсах, настолько узких, что они выглядели колготками. Несмотря на теплую погоду, на нем было пальтишко гламурного и даже совсем не мужского покроя.

– I’m Tony! – представился он.

– Leno, Boil, – представились один за другим товарищи Тони.