Крона огня

– Я оставлю вас, мадам Брунгильда, – пользуясь случаем откланяться, сказал Мустафа. – С вами в замке постоянно будут находиться несколько моих людей для вашей же безопасности. И заклинаю вас, помните о том, что я вам сказал.

Он развернулся и, стараясь не цеплять ножнами меча стоявших в дверях баронов, вышел. Гости проводили мавра долгим недоуменным взглядом. Столь вольная манера общения с хозяйкой никогда не доводила слуг до добра. Лишь только Шарль из Люджа едва сумел одолеть невольную радостную улыбку.

Задуманное им похищение, застопорившееся было из-за слабо продуманного плана, теперь вдруг двинулось вперед семимильными шагами. Жертва мчалась в западню не сворачивая, будто рыба на нерест.

Когда «официальная часть приема» наконец подошла к концу и воинские отряды начали располагаться на отдых, Шарль из Люджа направился в часовню. Как и ожидалось, смиренный брат Ленард хлопотал там, готовясь к мессе. Юный воин отозвал его в сторону и, заклиная хранить все услышанное в тайне, заговорил чуть слышно:

– Мне непременно и срочно нужна ваша помощь, святой отец. Конечно, геристальский дом не останется в долгу, вы сами знаете, я всегда почитал церковь. Аббатство Святого Эржена и вовсе стало мне вторым домом. Я буду щедр и к вам лично, и к обители, ибо речь сегодня идет о спасении жизни моей дорогой родственницы, благородной дамы Брунгильды. Вы сами слышали, как разговаривал с ней злополучный мавр.

– Он был неотесан и груб, – согласился монах.

– Груб?! Не то слово. Он ей прямо угрожал.

– Но, как мне известно, он верный слуга вашего, э-э-э, дяди, казначея.

– Он выродок, гнусное порождение врага рода человеческого! Кому бы ни служил, он служит лишь дьяволу, да простится мне имя нечистого в освященных стенах. Я только что был в конюшне, видел его коня. Похоже, этот дикарь чуть не загнал его. Готов поставить скорлупу выеденного яйца против золотой монеты, что Мустафа имел встречу с главарем той самой шайки.

– Но как такое может быть, ведь он же…

– Моему дяде казначею всегда нужно золото, много золота, и ему только мешает тетушка Брунгильда. Поэтому я легко поверю, что именно мастер Элигий стоит за разбойниками на лесной дороге. А его верный слуга развозит приказы. И очень может быть, что этот приказ касается жизни моей дорогой тетушки. Но только т-с-с! Об этом никто не должен узнать.

– Чего же ты хочешь от меня, сын мой? – беспокойно оглядываясь, спросил брат Ленард.

– Дама Брунгильда должна как можно скорее исчезнуть, скрыться из замка. Я дам тебе четырех надежных людей, и ты сопроводишь ее в Реймс на богомолье. Пусть до поры до времени побудет там, покуда мы с мессиром Рейнаром не изловим и не развесим на ветвях треклятых разбойников.

– Но ведь это опасно. На дорогах, сами знаете, неспокойно, – не унимался святоша.

– Оставаться здесь ей еще опаснее. С утра до ночи она в кругу врагов. Стоит нам уйти…

– Да, да, это верно, я сам все слышал, лично вот этими самыми ушами.

– Все слышали.

– Но если дама не пожелает отправиться в Реймс?

– Это не твоя забота. Я берусь уговорить тетушку. Она пожелает.

То, что месса – это торжественный обряд, Женя знала вполне определенно. Но то, что выход к мессе матушки кесаря – это тоже серьезное действо, ей еще предстояло узнать. Здесь уже капелланом было не обойтись. Одеяния, украшения и даже благовония мадам Гизеллы еще за пару часов до начала мессы проходили жесточайший отбор. Целый «военный совет» девиц и дам решал, в чем нынче должна блистать мадам Гизелла и в чем, оттеняя ее красоту, должны шествовать дамы свиты. Пользуясь всеобщей сутолокой, Ойген приблизилась к деревянной, инкрустированной слоновьей костью подставке, на которой лежал драгоценный молитвенник, принесенный из сокровищницы главным казначеем франкских земель. Пара стражников бдительно стояла на карауле.

«Да, на серьезную экспертизу его не отошлешь», – вздохнула Женя, прикасаясь к дару его высокопреосвященства. Стражники хмуро уставились на любимицу Гизеллы. С одной стороны, никто не велел пускать ее к роскошному фолианту, а с другой – всякий при дворе знал об особом расположении государыни к этой чужестранной красавице. Благородная дама Ойген свысока глянула на стражников.

– Откройте замок, я обязана взглянуть на книгу, нет ли в ней чего-либо опасного, как, например, маленькой змеи-молнии, вроде той, что принесли персидскому властителю Хосрову в футляре со свитком-прошением.

Стражники озадаченно переглянулись. Прелестное лицо нурсийки было совершенно непреклонно. Такое бывает лишь у людей, облеченных властью и твердо знающих, что делают. Один из них открыл замок и поднял обтянутую тисненой кожей верхнюю доску обложки.

– Листай, – все тем же тоном, не терпящим возражений, объявила благородная дама Ойген. Страж повиновался и начал без спешки переворачивать одну страницу за другой.

«Вроде ничего особенного, действительно ничего, текст как текст, миниатюры как миниатюры». Женя вызвала Базу: