Крона огня

Я так понимаю, шо у Фрейднура сейчас идут охрененные терки внутри себя. Раздвоение личности в полный рост. И ты жив только потому, шо внутреннему поселенцу твоего побратима до какого-то отдельно взятого шустрого человечка нет особого дела. Ты хочешь нашустрить так, шоб появилось? Я более чем уверен, шо, не отходя далеко от Парижа, таких Пипинов можно найти вагон и маленькую тележку. А тебя, после столь эффектного, но бестолкового выхода из-за печки, нам будет недоставать всю жизнь. Соображаешь? Так нам тебя временно не достать, а станет безвременно.

– Так что же делать?

– Наблюдай! Сиди тихо и наблюдай. Старайся не попадаться на глаза этой сладкой парочке и будь готов действовать.

Лис подошел вплотную к понурившемуся кардиналу и проговорил негромко, но очень четко:

– Вот так-то лучше. Вы поможете следствию, и, как следствие, оно поможет вам. Итак, я считаю установленным факт, что о действии книги вы знали.

Гвидо Бассотури постарался отвести глаза. Пристальный, чуть насмешливый взгляд подавлял его.

– Тот человек, который и преподнес книгу мадам Гизелле, он сказал…

– Очень интересно и, главное, содержательно! Давай попытаюсь догадаться, шо это вашество намеревались отчебучить с этим библиографическим уникумом.

– Я не желал ничего дурного, – не на шутку встревожился кардинал. – Я хотел лишь обрести верного союзника в утверждении дел матери нашей церкви. Сами посудите, признать дракона святым…

– Два «но». Сразу два – чертовски много. Первое: книга появилась во дворце чуть ранее, нежели Дагоберт выдвинул требование признать его отца святым. Не забывайте, я в этот момент был в зале. И второе: книга заранее была привезена в Париж. И вовсе не с тем, чтобы вы читали ее на ночь глядя. Ваше мелочное вранье лишает наш конструктивный диалог всякого смысла. Я вызываю конвой…

– Но зачем же? – бледнея на глазах, запричитал церковный вельможа. – Быть может, я немного ошибся.

– Немного ошиблись ваши родители, когда имели неосторожность зачать вас. А вы, монсеньор, ошиблись совершенно непростительно. Если бы вы начали мне тут петь, будто с помощью этой книги хотели уложить в койку свою давнюю подругу Гизеллу, я бы еще подумал, может, и вправду мужик так в себе не уверен, шо прибегает к столь экзотическим средствам. Опять же, можно понять: неприступная красавица, вдова в трауре и прочие веские подвески. Но нет, даже до такой банальной отмазки вы не додумались! Хотя следствию доподлинно известно, шо когда-то вы уже подбивали клинья к матушке кесаря. Естественно, в ту пору она еще была девицей, но сути дела это не меняет. Но вы решили пойти другим путем. Должен вас огорчить, этот путь ведет на эшафот, увы, даже особ духовного звания.

– Но я…

– Теперь следите за логикой изложения: некто предлагает вам Священное Писание, рассказывает, шо оно имеет, мягко говоря, не совсем обычное влияние на читающего. И, несмотря на то, шо перед нами вопиющий факт кощунства и святотатства, ибо речь, конечно же, идет не о красоте заставок и заглавных буквиц, а о некоем страшном колдовстве, вы радостно принимаете этот магический артефакт. И, прошу заметить, не просто храните в багаже до момента возвращения в Рим, шоб там на досуге разобраться, шо к чему, – нет, вы предпринимаете злостное богохульство, отсылая фолиант в дар матери государя. То есть присовокупляете к злостному богохульству еще и коварный умысел против короны. Не правда ли, симпатично получается?

Но и это еще не все. Узнав, шо книга попала к вам из рук злокозненных абарских лазутчиков, добрый христианин, пусть даже и согрешивший по слабости своей, – кто из нас без греха? – помчался бы во дворец, теряя сандалии, дабы упредить мадам Гизеллу о страшных происках врага.

Как бы не так! Наоборот, вы через своего агента требовали, прикрываясь авторитетом Святого престола, шобы государыня непременно начала читать книгу и, следовательно, все же попала в расставленные вами силки. В военное время, а время у нас опять военное, это может быть расценено лишь единственным образом – как пособничество врагу. Да еще какому врагу! Это ж не абы шо, это ж прелесть шо такое! Просто обнять и тихо плакать.