Крона огня

— Вы знаете, господин инструктор, там, в Сорбонне, я пытался заниматься историческим фехтованием, но, увы, не достиг в этом сколько-нибудь впечатляющих успехов. Однако вот этим, — перед глазами Лиса возник клинок трофейного абарского меча, с которым упражнялся Валет, — у меня получается с одного удара перемахивать деревянные чурбаки сантиметров в двадцать толщиной. Полагаю, это не предел.

— Ну, так ясень пень, меч-то абарский. Они вон с ними прошлись по европейским армиям, шо та газонокосилка по репейным зарослям.

— Это верно. Но с другой стороны, сами абары — кочевники. Я видел подковы их коней. Прямо скажем, не шедевр кузнечного ремесла. И стремена… У них нет металлических стремян, они пользуются кожаными петлями с деревянной подставкой под ступню. А клинки — мало того, что это продукт высоких технологий, это произведение искусства.

— Точно, точно, — согласился Лис, — я вон для Джокера-1 тоже прихватил на всякий случай три штуки в подарок. Он обрадуется. Вернется, а тут мы ему такой стальной букет.

— Да, но откуда у абаров такие мечи?!

— Мой юный друг, ты меня удивляешь. Они получили свое оружие от просочившихся «с того света» хаммари, это уже давным-давно известно. Ну, в смысле, давным-давно — всю последнюю неделю.

— Да, конечно, они получили оружие от хаммари, но судя по тому, что мы узнали об этих страхолюдинах и о драконьем мире, у хаммари тоже нет кузнецов. И вообще с ремеслами туго. Да и с мозгами. А тут нужны знания, умения…

— Погоди… — На канале связи на мгновение воцарилась гнетущая тишина. Покровительственный тон Лиса сдуло в единый миг. — Ты не просто Валет, ты Козырный Валет! То есть выходит, шо этих хаммари самих кто-то дергает за веревочки?

— Получается, что так.

Глава 1

Человек всегда отбрасывает тень, но никому еще не удавалось сделать это окончательно.

Из кодекса ниндзя

Пламя свечей шарахнулось, будто от испуга, когда закрылась дверь потайной комнаты в доме Элигия, великого казначея франкской державы. Тот проверил, хорошо ли держит засов, по-хозяйски огляделся и прошел к своему рабочему месту — неказистому, но, как он полагал, стоящему выше самого великолепного трона в стране.

Верный Мустафа с поклоном вручил господину обтянутую тисненой кожей книгу. Эти письмена говорили сердцу бывшего золотых дел мастера больше, чем Новый, а уж тем паче Ветхий Завет. Здесь, навечно запечатленные на тонком пергаменте, содержались расчеты — неровный ритм сердцебиения государства. Ровными столбцами каллиграфически выписанных цифр красовались прибыли; шрамами, исполосовавшими сердце, темнели суммы неизбежных трат.

Вышедший из низов мастер знал счет деньгам и цену каждого денария. Внезапная женитьба на сестре опального майордома принесла ему огромные богатства, земли и место при дворе, но отнюдь не любовь и почтение вельмож. С ним считались, ему вымученно улыбались, а спиной Элигий ощущал сверлящие завистливые взгляды.

Те, кого он столько лет снабжал украшениями и регалиями власти, наконец увидели в нем человека. И остались недовольны увиденным. Чванливые бароны почитали его наглым выскочкой, чуть ли не проходимцем.