Кронштадт-Таллин-Ленинград. Война на Балтике в июле 1941 – августе 1942 гг.

Сегодня все утро немцы били по «Петропавловску» и по «Максиму Горькому», который стоял в морском канале по другую сторону нашей стенки, рядом с местом Морского вокзала. Похоже, что били из трехдюймовых орудий. Много снарядов не рвалось и в воде, и на земле. «Максиму» один снаряд попал под мостик, а второй в первой трубе сделал «ворота». После этого он ушел по каналу к Неве.

«Петропавловску» сильно разворотили нос, в бинокль его совсем Не видно. Корма поднялась. Сильно повреждена рубка.

Эта проклятая «колбаса» все висит и висит. Ночью пошел дождь – хорошо!

19 сентября. Пятница

Утром довольно плотная низкая облачность, и надеялись, что налетов не будет. Но вдруг в полукилометре от нас из этой облачности выскочили три «юнкерса». Сейчас же ударили по ним зенитчики с «Ленинграда», который стоял ближе к Кировскому заводу. «Юнкерсы» снова ушли в облака, но за ними бросились несколько наших «ястребков». Я стоял наготове у заряженного орудия. Минут через пять вижу; в километре от нас из облаков штопором вылетел «Юнкерc» и не вышел из него до самой земли, точнее, воды, т.к. взрыва на месте его падения не было. Наверное, сбили наши «ястребки».

После обеда удалось часок поспать. Проснулся в 14.45. В кубрик зашел вахтенный Кошель. Покинул пост и пришел за папиросами. Мы его дружно отругали. Ломко очень строго и серьезно выговорил ему: «Вдруг сейчас налет, кто тревогу подаст? Ведь тебя на посту нет». Как в воду глядел Ломко. Только Кошель вышел из кубрика, слышим чьи-то орудийные выстрелы и вскоре частый стук прикладом по палубе над кубриком – сигнал тревоги, подаваемый Кошелем. Выскакиваем к орудию. «Юнкерсы» на большой высоте идут левее нас на город. Первую группу из 5-6 машин пропустил – из-за дыма из наших труб ничего в прицел не видно. За первой группой пошли следующие.

Крейсер «Максим Горький»

Все корабли, стоящие в порту, а это «Киров», «Максим Горький», «Ленинград», три эсминца, а также транспорты, на которых успели установить сорокопятки, «Ермак», – все ведут яростный огонь из всех зенитных орудий. На «Ермаке» с июля довольно солидное вооружение: 2 102 мм орудия, 4 76мм, 2 45 мм, пулеметы и дальномер. На нем вся команда военная: более 250 человек, что в два раза больше, чем у нас.

В нашу палубу врезаются, к большому огорчению боцмана, осколки зенитных снарядов. Слышу, как он, стоя под палубой спардека, часто повторяет знакомое слово «куррат» (черт). От этих осколков наши головы защищены касками, но, если попадет в плечо, ранение обеспечено. Сейчас мы работаем втроем: я у прицела – наводчик, Ломко, замковый, по моей команде «ноль!» дергает рукоять спуска ударника, Женгычко – заряжающий. Ящик со снарядами рядом. Маховички прицела и целика у нас на нуле, т.к. некому определять эти данные. Наводку осуществляю, конечно, очень приблизительно: ловлю в прицел цель, веду перекрестие в прицеле на этой цели и даю команду «ноль». Слежу по следу трассы за полетом нашего снаряда и засекаю, насколько делений прицела и целика ушел самолет от следа снаряда. Перевожу перекрестие прицела на соответствующее количество делений вперед по курсу самолета, даю второй выстрел и снова слежу за его полетом по трассирующему следу. И так далее. Поскольку к самолетам тянутся десятки трассирующих нитей, то для меня главное после выстрела – не потерять след своего снаряда.

Довольно быстро расстрелял два десятка снарядов, а самолеты все идут и идут, и на нас – ноль внимания. Их цель – город, но что конкретно – не знаем. Отбомбившись, идут обратно и прямо над нами. Ствол орудия максимально вертикально – под углом 95°. Штук 15 «юнкерсов» из-за недалекой тучи в пике ринулись на Кировский завод, но, похоже, оказались за заводом и бомбить не стали. Смотрю: остался последний снаряд, значит, расстрелял уже 34. Решил оставить его тому, кто вздумает пикировать на нас. Капитан-лейтенант кричит: «Над нами самолет! Слева самолет! Почему не стреляете?»

Отвечаю, что одним снарядом много не настреляешь. Послал Женгычко в трюм за снарядами. Смотрю: тащит … два ящика с фугасными.

А, черт! Полез сам. В трюме перегорела лампочка, едва разобрался. Позвал Жентычко и Ломко, вытащили три ящика осколочно-трассирующих. Один открыли, и я пошел за головками – взрывателями. Смотрю, а их осталось только 8 штук. Знаю, что есть еще 40 штук, но они у старшины в каюте, а его на корабле сейчас нет. Ну, черт с ними. Выпустил еще один снаряд и стал готовиться чистить орудие. А время уже около 16-ти. Мне на вахту – менять Кошеля. Прошу Кошеля постоять, пока я приберусь. Он не хочет. «Тогда, говорю, вычистишь орудие». «Нет, лучше я постою», – отвечает. Ну, думаю, стой. Чистил орудие полтора часа…

В 16 часов подошел катер со старшим лейтенантом с «Ермака». Сказал, что по приказанию начальства нужно выделить четырех человек на полтора часа. Выделили из машинной команды, и катер с ними ушел неизвестно куда.