Кронштадтский детектив

Купец на швейцара даже не взглянул. Я быстро подошел к гравюре. Если быть более точным, на стене висела целая серия картинок, но купца заинтересовала только одна. Третья справа. На ней красовался уже знакомый мне маяк в виде арки. Вольготно раскинувшись над входом в петровский док, он занимал всё пространство от итальянского дворца и аж до дома Миниха. Слева вперед выдавались Рыбные ряды. Задумчиво почесав затылок, я поспешил на выход, не преминув напомнить швейцару, что в Сибири очень холодно.

Купец быстрым шагом направлялся обратно. Я подумал, что он идёт домой, но тот свернул раньше. Перешел по мостику на Якорную площадь и так прибавил, что я еле поспевал за ним.

Такой легкой рысью мы добежали до итальянского дворца. Купец буквально вылетел на мост через канал и там встал, как вкопанный, озираясь по сторонам. Не иначе, высматривал, где тут должна была быть эта арка. Судя по гравюре, чуть дальше от ворот, чем сам мост, но в целом место было то самое.

Заметив по другую сторону городового, я махнул ему рукой. Тот посмотрел на меня. Я показал ему на купца, стоявшего посреди моста, и сам двинулся к нему. Мое приближение Золотов проморгал, а вот городового в форме приметил почти сразу, а приметив, стремительно развернулся в другую сторону. То есть навстречу мне.

– И снова здравствуйте, Артем Поликарпович, – как можно радушнее произнес я. – Ищете что-нибудь? Помочь?

В следующий момент пролетая над мостовой, я подумал, что Артем Поликарпович всё-таки очень эмоциональный человек. А еще он не только кричать умеет. Дальнейшие размышления были прерваны встречей с ограждением моста. В голове зазвенело. Я грохнулся на бок. Мимо тяжело протопал Золотов. Затем мелькнули форменные сапоги городового. Его свисток воззвал ко мне, как трубы небесные, и я кое-как поднялся на ноги.

Золотов бежал прочь. Городовой едва не наступал ему на пятки. Судя по тому, как купец мне врезал, это не ему от нас бегать следовало, но на сейчас расклад был именно таков. Я скорее зашагал, чем побежал следом.

Откуда-то сбоку выскочил дворник с лопатой. Купец бежал прямо на него. Дворник замахнулся лопатой. Купец вырвал ее из рук дворника и врезал ею ему по лбу. Тот рухнул на землю, а Золотов побежал дальше. Я прибавил шагу. Городовой догнал купца и повис у него на плече. Тот продолжал бежать.

Кто-то в синем костюме, оказавшийся впоследствии таможенником, бросился купцу под ноги. Тот со всего маху грохнулся о мостовую. Городовой покатился дальше. Купец начал подниматься на ноги, но таможенник крепко ухватил его за ноги и старательно мешал беглецу. Потом подоспел городовой, за ним я, а потом еще пара дворников, прибежавших на свист.

Всей этой компанией мы дружно навалились на купца и с грехом пополам связали его портупеей городового. Задачка оказалась та еще. Тумаков отхватил каждый, не говоря уже о словесных оскорблениях. Матерился купец однообразно, но уж очень громко. Как из пистолета в ухо стрелял.

Наконец, мы его скрутили. Я присел на купца, вытирая пот со лба. В голове еще слегка звенело. Рядом тяжело дышал городовой с шашкой в руке. Портупею пришлось пожертвовать для общего дела, и он вертел оружие в руках, не понимая, куда его теперь девать. Мне б его заботы!

– Куда бежали, Артем Поликарпович? – осведомился я.

Тот прохрипел снизу что-то недоброе. Я вздохнул. Вокруг начал собираться народ. Послышались вопросы: что, мол, тут творится средь бела дня?

– Задержан преступник, – оповестил всех городовой.

– Подозреваемый, – поправил я его. – Хотя сопротивление властям тут налицо.

– Точнее, на лице, – фыркнул кто-то.

Послышался смех. Я осторожно потрогал левую щеку.

Она вся горела. Похоже, остряк был прав. Чиновного вида старичок с пенсне на носу затребовал доказать, что я тут «власть». Пришлось предъявить документ.

– Сыскная полиция, – прошелестело по рядам. – А дело-то серьезное.

И нет бы людям успокоиться на этом и разойтись. Куда там! Толпа прирастала как на дрожжах. Когда я попросил городового найти коляску для перевозки арестанта, ему уже пришлось проталкиваться.

Люди, нисколько не смущаясь, переговаривались в полный голос. Версии о возможных грехах пойманного купца сыпались как из рога изобилия. Кто-то помянул утреннее самоубийство, и я навострил уши, но ничего интересного для следствия не услышал. Даже имя покойного, и то переврали. Другой остряк с претензией на юмор громко строил догадки на предмет того, куда я поскачу на этом борове, если сумею его обуздать.

Затем кто-то признал меня, кто-то купца – Кронштадт город маленький, – и остроты стали более адресными. Мол, нашел Ефимка замену воздушному шару и сейчас на этом нечистом полетит прямиком в Санкт-Петербург, с докладом к самому государю императору. Одни просили и их в докладе помянуть, другие просто зубоскалили. Купец подо мной взбрыкивал и щедро осыпал проклятиями всех вокруг.

К счастью, тут подкатила коляска, и мы на ней, если быть честным, попросту сбежали.

– НЕ БУДУ СПРАШИВАТЬ, раскрыл ли ты дело, – фыркнул Семен, когда я ввалился в приемную. – Всё прямо на лице написано.