Кронштадтский детектив

Я тихонько постучал ладонью по конторке. Дежурный вперил в меня долгий вопросительный взгляд, после чего сообщил, наконец, в каком кабинете искать инспектора из Санкт-Петербурга: второй этаж и по коридору налево до самого конца, где свернуть направо.

Пройдя этим путем, я обнаружил просторный светлый кабинет, а в нем — Вениамина Степановича и неизвестного мне чопорного старичка с длинной седой бородой. Инспектор сидел в кресле за большущим столом. На таком разве что военную кампанию планировать. Вся столешница была погребена под множеством бумаг, и только с самого краешку нашлось место для фарфоровой кружки с чаем. И то, нашлось только потому, что часть бумаг старичок держал в руках, крепко прижимая их к груди.

— Добрый вечер, Вениамин Степанович, — начал я. — Добрый вечер и вам.

Старичок церемонно кивнул мне в ответ:

— И вам здравствуйте, молодой человек. Вы кто будете?

— Это мой помощник, — представил меня инспектор. — Ефим Родионович Кошин. Ефим, познакомьтесь: Пафнутий Павлович Чёрный, письмоводитель.

Старичок снова кивнул, но особой теплоты в его взгляде я не заметил. Только внимание. Инспектор взглянул на часы. У стены стояла настоящая деревянная башня с большим циферблатом, и стрелки показывали ровно четыре часа.

— Я так понимаю, этот ваш инженер никуда не полетел, — сказал инспектор.

— Увы, — ответил я. — Взлететь-то он взлетел, но сразу врезался в дерево. Хорошо хоть, живой остался. А вот аппарат — всмятку.

— Печально, — равнодушным тоном констатировал инспектор.

— Не то слово, Вениамин Степанович, — вздохнул я. — Аэроплан обратно в ангар на четырех тачках привезли. Плюс крылья отдельно.

— Вот как? — произнес инспектор, снова зарываясь носом в бумаги. — И что вы?

— Я пожелал пилоту скорейшего выздоровления и прибыл к вам на помощь, пока вас не поглотило это бумажное море.

Инспектор внимательно посмотрел на меня, потом на старичка, и, молча кивнув, снова углубился в изучение какого-то отчета. Я прошелся по кабинету и остановился у окна. Мелкий дождь накрапывал уже из последних сил, но упорно не сдавался. В тучах обозначился первый просвет.

— Похвально, — сказал инспектор, не прерывая чтение, так что я даже не сразу сообразил, что это относится ко мне. — Похвально, Ефим. Что ж, работы много, — он перелистал бумаги справа от себя и повернул голову к старичку: — А где форма по авансовым отчетам?

Старичок сунулся было в те же бумаги, но инспектор покачал головой.

— Нет, Пафнутий Павлович, это сами отчеты, а где утвержденная форма и приказ по ней? Принесите, пожалуйста.

— Слушаюсь, господин инспектор.

Письмоводитель аккуратно пристроил свои бумаги на краешке стола и вышел из кабинета. На его лице я успел прочесть: «Нет у нас такой ерунды и никогда не было!» Однако найти несуществующий документ всё же легче, чем сказать «нет» столичному инспектору.

В прошлом году эта же «драма» целый сезон с успехом шла в кронштадтской сыскной полиции, так что мысли и закулисные реплики героев я знал практически наизусть. Сейчас исполнялся акт первый, в котором инспектор требовал немедленно подать ему еще ненаписанный документ, а начальство, имеющее право подписи подобных бумаженций, отсутствовало. Нас тогда, помнится, спасли политические дрязги. Отделение сыска создали, а начальника сразу не назначили, ну а без руководства — какая же бюрократия?

Когда за письмоводителем закрылась дверь, инспектор не торопясь перелистал оставленные тем бумаги и негромко сказал:

— Хорошо, Ефим, я вас слушаю. Дело хоть интересное?

Со времени нашего знакомства он не уставал поражать меня своей проницательностью, но тут, когда я еще ни словом не обмолвился, это просто выбило меня на секунду из колеи, и я брякнул:

— Но как?

— Ефим, Ефим, — покачал головой инспектор. — Я готов, исключительно в порядке рассуждения, допустить мысль, что вы способны предпочесть вот эту бумажную волокиту, — он обвел рукой бумаги на столе, — возможности покопаться в очередном летающем чуде техники, но как рабочую версию я ее принять никак не могу. Слишком ничтожна вероятность. Стало быть, вам нужен я. Учитывая ограниченный круг моих интересов и дополнительно урезая его за счет вашего равнодушия к правильным сортам чая, вывод абсолютно очевиден. У вас на руках сложное дело, и вам нужен совет. Отсюда и вопрос: дело интересное или так себе?

— Интересное.

— Хм… Кого убили?

— Никого, насколько я знаю.

Инспектор покачал головой.

— Надо же, как вам с ходу подфартило. Только приехали, а сразу и дело интересное нашлось, и без смертоубийства. Но кто преступник, вы пока не установили?

— В общих чертах — установил, — ответил я.

Инспектор откинулся на спинку кресла и внимательно уставился на меня.

— Вы, Ефим, прямо как в сказку попали. Хвастайтесь, я вас внимательно слушаю.

— Насчет сказки, это вы в точку, — сказал я. — У нас тут дело о русалках вырисовывается.

Густые брови инспектора изобразили домик. Я быстро, но во всех подробностях пересказал ему историю братьев Морошкиных. Инспектор слушал молча. Лишь когда я дошел собственно до русалок, он медленно покачал головой.