Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы

Обоснования ряда приговоров поражают своей нелогичностью и полным отсутствием каких-либо доказательств вины. Например, в приговоре Я. И. Белецкого, командира линкора «Севастополь», сказано: «Как только услышал, что в связи с волынкой в Петрограде в Кронштадте тоже поднялась буза, уехал 26-го февраля в Петроград якобы в отпуск по 3 марта, на самом же деле приехал в Петроград в день ареста, т. е. 2-го марта, и не к себе на квартиру, а к знакомым, где и был арестован»[648]. В мятеже он не участвовал. При первых признаках волнения уехал из Кронштадта. Кроме того, что бывший капитан 2-го ранга дворянин, то есть человек неправильного происхождения, иной вины за ним не было, а его приговорили к расстрелу. И. М. Бурлаков, до мятежа командир форта № 6, арестованный восставшими, после освобождения из-под ареста сыграл видную роль в штурме Кронштадта, что было признано в обвинительном заключении. Но он тем не менее был приговорен «к 1 году принуд. работ с содерж. под стражей», хотя по тому, как действовали так называемые суды над кронштадтцами, такой приговор был довольно мягким. Н. А. Устинов, по происхождению из мещан, красный командир, член РКП, командир батареи, был помещен восставшими под домашний арест, но «был оставлен на своем посту, по его показанию, поступал согласно советам бывшего командира форта Бурлакова, стараясь своими действиями не причинить вреда Красным Войскам. Других обвинительных материалов не имеется». На такой шаткой обвинительной базе Устинов, действовавший согласованно с Бурлаковым, был абсолютно ни за что приговорен к расстрелу[649]. Таких приговоров, где наказания не подтверждались обвинительным материалом, в судах над кронштадтцами было очень много. Технический редактор «Известий ВРК» В. Ю. Владимиров был приговорен к расстрелу только за то, что находился на этом посту. Для суда этого было вполне достаточно. Смертные приговоры выносились и в дальнейшем. К. И. Жудра, боцман на крейсере «Громобой», во время восстания – командир полуроты в сводно-судовом отряде, «активный участник мятежа», был арестован 21 апреля при переходе границы и приговорен 26 июля 1921 г. к смертной казни. Расстреливали кронштадтцев, которых финская разведка и Петриченко послали в Петроград для борьбы против большевистской диктатуры под руководством Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева. В Петрограде они сразу же попадали под контроль Петроградской ЧК.

Волна репрессий шла все дальше и дальше, захватывая уже и членов военного и политического руководства Балтфлота и Кронштадта перед мятежом. Расследовать причины неготовности руководства Кронштадта к восстанию, деятельность помощника командира по политической части Балтфлота Кузьмина и начальника политотдела Балтфлота Батиса требовал Троцкий, предписавший 20 марта командующему Балтфлота Кожанову отстранить их от вступления «в исполнение своих обязанностей». Троцкий уже в начале восстания возмущался плохой работой ВЧК по сбору информации и считал, что «военный округ и флот необходимо реорганизовать, установив военный режим и строгое централизированное подчинение»[650]. С другой стороны, на отдаче под суд ряда руководящих работников Балтфлота и Кронштадта настаивал Особый отдел Петроградской ЧК (ПЧК). Уполномоченный по следственным делам Особого отдела П. А. Карусь, допросив Н. Н. Кузьмина, комиссара бригады линейных кораблей А. Г. Зосимова, председателя Кронштадтского совета П. Д. Васильева, начальника Особого отдела Кронштадта А. И. Грибова и рассмотрев рапорт комиссара штаба Кронштадтской крепости Новикова, предложил привлечь к ответственности всех указанных лиц, а также комиссара линкора «Севастополь» Ф. Н. Чистякова. Он писал в заключении: «В Кронштадте перед восстанием не было принято решительно никаких мер к организации обороны на случай выступления. Причина этому было отчасти отсутствие в Кронштадте единого партийного органа (существовали партком и политотдел, вполне самостоятельно), но, главным образом, нераспорядительность местных высших властей. Видя в высшей степени тревожное настроение частей, ждали, что вот кто-то приедет, за них что-то сделает. Такие надежды они возлагали на прибытие т. Кузьмина, последний же приехал уже слишком поздно, когда сопротивления организовать было невозможно, да т. Кузьмин и не пытался организовать сопротивление…»[651] Но осуществлять репрессии против партийных руководителей высокого ранга весной 1921 г. Политбюро было не готово. Никто из перечисленных руководителей не пострадал. Они были переведены из Балтфлота на другие должности. Батис был назначен в апреле 1921 г. начальником политотдела Северного флота, а в ноябре – помощником начальника морских сил Дальнего Востока; Кузьмин – членом Реввоенсовета Туркестанского фронта, а в 1922 г. был награжден орденом Красного Знамени за участие в подавлении Кронштадтского мятежа!