Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы

В некоторых воззваниях из Кронштадта стало чувствоваться нарастающее отчаяние. В листовке, обращенной к железнодорожникам от 9 марта, содержалась мольба о помощи: «Пусть наша смерть даст народу свободу. Мы решили умереть, но, братья-железнодорожники, если вы не поддержите нас, то наша кровь упадет на ваши головы, а проклятия закабаленного русского народа будете слышать до самой смерти. Умирая рабами, вы пожалеете о своей нерешительности. Поддержите нас. Только железнодорожники могут спасти русский народ. ‹…› мы хотим, чтобы наши жертвы были не даром принесены. Умираем ли мы в боях, или расстреливают нас чекисты в подвалах, мы будем посылать вам проклятия, если вы не поможете нам»[260]. Кронштадтцы были до последней степени разочарованы тем, что им казалось «изменой» со стороны питерских рабочих. Начиная восстание, они были уверены в обратном. Дан, переведенный 2 апреля из Петропавловской крепости в Дом предварительного заключения и встретивший там кронштадтских матросов и рабочих, вспоминал: «Другая группа – кронштадтцев – состояла из рабочих и матросов. Матросы были очень озлоблены. Они негодовали на петроградских рабочих, которые „из-за фунта мяса“ не поддержали и „продали“ их»[261]. Многие матросы, когда их вели расстреливать, кричали, обращаясь к питерским рабочим: «Вы нас предали!»

Петроградские жители, не принадлежащие к рабочему классу, с завистью писали о том, как пролетарии делили неожиданно свалившиеся им на голову, невиданные с 1917 г. богатства: не только хлеб и мясо, но и деликатесы: красную икру, дорогие сыры, колбасу, шоколад, папиросы.

На относительную пассивность петроградских рабочих, помимо подачек, влияли и другие причины: аресты всех мало-мальски активных рабочих, членов социалистических партий, закрытие заводов на перерегистрацию с последующим приемом на работу только тех, кто был лоялен к властям. Как справедливо писал бывший в это время в Петрограде американский анархист А. Беркман, «…рабочие Петрограда были терроризированы»[262]. Подействовала также усиленно распространяемая всеми средствами массовой пропаганды ложь об «эсеровски черносотенном заговоре» во главе с генералом Козловским. Но, несмотря на все это, рабочие ряда заводов и фабрик активно выражали солидарность с кронштадтцами.