Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы

Большую часть материалов «Известий ВРК» составляли письма коммунистов о выходе из партии. Иногда выходили все коммунисты какой-либо части. 10 марта в газете была опубликована «Резолюция военнослужащих артиллерийской службы связи морской крепости Кронштадт, бывших членов РКП, принятая единогласно: „Мы, нижеподписавшиеся красноармейцы, ‹…› с верой в лучшее будущее страны и народа вошли в члены партии РКП, но, убедившись, что партия, оторвавшись от народа, явилась орудием пролития крови рабочих и крестьян ради интереса верхов партии и ее самодержавия, выходим из нее одиннадцати чел. и всецело присоединяемся к резолюции, принятой на общем митинге 1 марта и клянемся поддерживать Временный Революционный Комитет, борющийся за правое дело трудового народа“»[275]. Такие заявления продолжали поступать даже 17 марта, когда начался штурм крепости. Разумеется, не все были искренними. На кого-то влияли внешние обстоятельства, давление товарищей, боязнь ареста. В некоторых из заявлений коммунистов обвиняли в том, о чем ничего не говорилось ни в официальных документах ВРК, ни в его информационных материалах. Командир отряда главного артиллериста Кронштадтского порта Н. Ф. Листовский писал: «Прошу не числить меня членом РКП, т. е. вернее сказать, прошу не числить меня больше жандармом, палачом и кровопивцем трудового народа: я вошел в коммунистическую партию с теми убеждениями и с той надеждой, что я найду там всю ту справедливость, которой жаждал каждый честный гражданин, но я жестоко ошибся в своих размышлениях, я не понял этой шайки карьеристов и разбойников, которые старались убеждать и замазывать глаза всем честным труженикам. ‹…› Я теперь ясно вижу жидовское коммунистическое самодержавие, которое истребляют всех рабочих и крестьян и их малолетних детишек, жидовские изверги мстят трудовому народу. Поэтому я с сегодняшнего дня не считаю больше себя членом этой презренной жидовской партии коммунистов, а присоединяюсь всецело к резолюции, вынесенной 1 марта на митинге всего гарнизона, и подчиняюсь временному Рев. Комитету, и иду рука об руку со всем трудовым народом, под лозунгом, жить или умереть»[276].

Первоначально газета выходила на одном листе, потом на двух. В программной статье «За что мы боремся?» основополагающая идея – это стремление к свободе. А основное преступление – «созданная коммунистами нравственная кабала: они положили руку и на внутренний мир трудящихся, принуждая их думать только по-своему»[277]. Газета считала, что коммунистический режим гораздо страшнее царского: «Штыки, пули и грубый окрик опричников из чека – вот, что после многочисленной борьбы и страданий приобрел труженик Советской России. ‹…› Власть полицейско-жандармского монархизма перешла в руки захватчиков-коммунистов, которые трудящимся вместо свободы принесли ежеминутный страх попасть в застенок чрезвычайки, во много раз своими ужасами превзошедшей жандармское управление царского режима»[278]. Восставшие были убеждены, что то, что они делали, является изменением многовекового пути русской истории – освобождением от власти диктатуры: «Здесь совершился новый великий революционный сдвиг. Здесь поднято знамя восстания для освобождения от трехлетнего насилия и гнета владычества коммунистов, затмившего собой трехсотлетнее иго монархизма»[279].

Кронштадтцы уже не хотят никаких переговоров. Они убеждены, что это Третья революция, которая освободит не только Россию, но и весь мир: «Здесь, в Кронштадте, положен первый камень третьей революции, сбивающей последние оковы с трудовых масс и открывающей новый широкий путь для социалистического творчества. Эта новая революция всколыхнет трудовые массы Востока и Запада, являя пример нового, социалистического построения, противоположного казенному, коммунистическому творчеству, убеждая воочию зарубежные трудовые массы, что творившееся до сего времени волею рабочих и крестьян не было социализмом»[280].