Крошка Мегги Денежные Глазки

Голос Хартсхорна словно просачивался сквозь слой ила, толстый, как рулон бархата. Костнер уже не пробовал вновь сфокусировать зрение. Отчаянно уставшие карие глаза принялись блуждать.

- Вам известно, что это за автомат? - говорил Хартсхорн.- Странная с ним приключилась история недель шесть назад.

- Какая же?

- Да девушка скончалась, играя на нем. Дернула рукоятку, и тут с ней случился сердечный приступ, удар; так она и умерла на полу у автомата.

Костнер немного помолчал. Ему отчаянно хотелось спросить Хартсхорна, какого цвета были глаза у той девушки, но он боялся, что ему ответят: голубые.

Заговорил он, уже взявшись за ручку двери:

- Напрашивается вывод, что с этим автоматом вы попали в полосу невезения.

- Или что она может не сразу оборваться,- на сей раз улыбка Хартсхорна была какой-то загадочной.

Костнер почувствовал, как сжались челюсти.

- Вы имеете в виду, что и я могу умереть и это не было бы неудачей?

Улыбка Хартсхорна превратилась в некий неизменный знак, навсегда запечатленный на лице: "Спите спокойно, мистер Костнер

Во сне она явилась ему. Удлиненные округлые бедра и мягкий золотистый пушок на руках; голубые глаза, глубокие, как прошлое, мерцающие, словно подернутые лиловатой паутинкой; упругое тело - тело единственной, изначальной Женщины всех времен. К нему пришла Мегги.

- Здравствуй, вот и кончились долгие мои странствования.

- Кто ты? - растерянно спросил Костнер.

Он стоял на холодной равнине - или на плоскогорье? Ветер вихрился вокруг них - или только вокруг него? Она была совершенством, он видел ее ясно - или сквозь дымку? Голос ее был глубоким и звучным - или нежным и теплым, как ночной аромат жасмина?

- Я Мегги. Я люблю тебя. Я дождалась тебя.

- У тебя голубые глаза.

- Да, это от любви.

- Ты очень красива.

- Спасибо. Это от женского интереса.

- Но почему ко мне? Почему ты выбрала меня? Ты та девушка, что… ну, та, которая занемогла… ты, которая…

- Я Мегги. Я выбрала тебя, потому что нужна тебе. Тебе уже давно кто-то нужен.

Тут перед Костнером стало разворачиваться - и развернулось - прошлое, он увидел, кем был. Он увидел свое одиночество. Он был одинок всегда. Ребенком, отпрыском добрых и благополучных родителей, не имевших ни малейшего понятия о том, что он из себя представляет, кем хочет быть, чем одарен. Он и сбежал еще подростком и с тех пор был в пути - один, всегда один. Годы и месяцы, дни и часы - и никого рядом. Случайные привязанности, основанные на пище, сексе или надуманном сходстве, но никого, кому можно бы оставаться верным и преданным, кому можно бы безраздельно принадлежать. Так было до Сюзи, а с ней он увидел свет. Ему открылись ароматы и благоухания весны, и в тот далекий день весна казалась вечной. Тогда он смеялся - смеялся от души, он знал, что с Сюзи наконец-то все будет хорошо. Он отдал ей всего себя, отдал всё - все надежды, тайные помыслы, болезненные сны,- и она приняла их, приняла его, всего как есть, и он впервые обнаружил, что значит иметь домашний очаг, иметь приют в чьем-то сердце. Обычные глупости и сантименты;

у других они казались смешными, но тогда он полной грудью вдыхал чудо.