Крошка Мю

Квадратная голова на столешнице из темного песка четко вещала о сути Преображения, через которое нужно пройти всем существам. Красота вещи или красота материальной природы истинно раскладывает пальцы на веера и совершает двигательные функции, чья сила и мощь надвигает будущность на прошлое, смешивая их в блистающее настоящее.

Две градации Мю снова встретились, но уже под предлогом соединения. Под буквой любви сочеталась их общая песня и как же это было красиво! Древа сознания, цветы ума, планетарные туманности космической души и абстракция чувств – все это наложилось тончайшей вуалью на головы молодоженов.

Крошечное недоразумение вылилось в натуральное пиршество живительных красок! Теперь Мю стало семейством, а потом поглотилось единой индивидуальностью. Но не долго сё трепетало в энергетической сетке, вскоре оно сгорело и Мю снова пришло в состояние всевозможности.

Шли года, световые оползни надвигались подобно океаническим волнам, смывая за собой остатки роскоши, обнажая таким образом четкость незамутненного восприятия.

Звездчатость переходила из небытия в бытие. Пылью золотом и серебром заходилось Мю, занимаясь воспроизводством своего драгоценного потомства. Степенно и медленно двигалась красота во раскрытые полости великолепия.

Друидальные подмостки остаточных энергий, шедши от прошлых цивилизаций, весело копошились у носа Корабля. А что это был за Корабль? Подарок Млечного Пути на свадьбу! На этой венценосной громаде можно было совершать мгновенные путешествия из одного точки в сразу три или даже в четыре! Мысль – краска всевозможности, запомните!

Те самые остаточные энергии, что выискивали близ мерцающего в ночи Космоса корабельного нефа, были ничем иным как промозглыми падальщиками, которых за ненадобностью выбросили с вертящегося волчка жизни.

Привычки, убеждения, весь тот мусор, чье бдение больше не нужно – все это летело прямиком в космические мусорницы. И нужно было быть полным глупцом, чтобы самому вляпываться в подобные загрязненные места. Мысль – за ней все следует. А посему о плохом и гадком думать не следует.

Несколько раз Мю путешествовало на Корабле и какой восторг брал эту милую душу! Никогда художественное пэ не было таким красочным, как теперь. Это стало возможно поскольку, постольку сё допустило сознание наблюдателя. Вера – истинная мощь. Можно было бы и без Корабля пускаться в шествие на несколько целей сразу, стоит только убедить сознание в этой возможности!

Открывались блистающей абстракцией великолепные пейзажи, на которых можно было спокойно жить, но Мю было непреклонно в своей «миссии» по Млечному Пути, что заключалась в описывании кручений-верчений мирового Колеса.

Важно плыла махина, бессовестно опоясывая собой умудренные к тому умы. Плотная энергия сама по себе не могла выходить за границы познания, потому как ей нужен был наблюдатель:

Без этого чего бы то ни было быть не могло.

Энергию должен кто-то направлять, проявляя ее в видимом космосе.

Ах, эта дивная всевозможность! На губах у Мю любовная улыбка играет, дети всех мастей берут краски вместе с сочетаниями букв в свои руки и мажут, красят достопочтенные стены с живительными холстами.

Улыбка превращается в солнечное свечение и без того подогревая Великое к своему раскрытию. Веселье нарастает подобно снежному вихрю или крошке от старого бублика.

Сущность Мю быстро схватила что к чему, а творческие кручения на один миг прекратились. Всего на один миг, но каков был эффект! Мысль распалась на розовый лед и сахарный тростник. Веселье полилось через край, самому себе сделав инъекцию нежности или, по-другому, персиковой неги.

Деятельный сумрак развеялся. А общность Мю, та самая персонажеская древность, пальцы самой себя съела и на том стала Миром. И не подавилась даже! Вот оно знание с чуткостью. Вот она сила духовного пробуждения. Что бы возвести новый мир, старый требуется разрушить до основания, и само его основание.

Вот она перчаточная загвоздка, что весело трепыхается в кармашке пиджака, что создан для мирового паука. Для сети его, для детей его мечта клюет на удочки. Да. Истинно так!

Часть три

Так как для вечности нет порога, то обширная сетка из пространства-времени сама по себе выгибается весьма странным образом. Сама по себе делает место для ночлежки, приготовляя немыслимые картины для любимых детей. Сердце лучика всего и другого.

Томной росписью балдахины узоров стрельчатых окон вещают с полей неубиенных. Различные чаи плескаются в кружках, многое говорит о сладости губ и седьмой печати. Любимые люди где-то там пищат в закоулках памяти. Сюрреализм пахнет апельсинами и карамелью.

Мю – Странник сердца, рассказчик Альятта, Глорис из Высоты Стекла и Десять по пять и семь и два. Священные цифры находятся под колпачком мягкого космоса, нежного космоса.