Крошки с письменного стола…

Аглая смотрела в окно. Дрожала, словно в мороз. Вспомнила про липовый чай и малинку. Расстройство пройдет, не горюй, Аг, – подумала она и закрыла распахнутое настежь окно. Она сидела на краешке кресла с чашкой чая в руках и раздумывала, что любить не так уж безнадежно. Выйти замуж, да еще в шестьдесят лет, да еще за человека, с которым уже была в браке. Сделав глоток, усмехнулась, подошла к окну и вслух проговорила: "А сейчас будет уже не до любви, новые заботы заглушат все старое. И все-таки, знаете ли, это перемена в жизни. Не повторить ли ее мне?" Тут советовать нельзя, – услышала она свой внутренний голос. Подумалось: иногда я буду вспоминать свое одиночество.

Телефон звонил настойчиво. Это была сестра. Pardon. Не подниму трубку. Кажется, я для себя все уже решила, и у меня появилась возможность скоротать вечер, пока еще одной. Аглая – так зовут одну из сестер моего рассказа, посмотрела на себя со стороны и подумала: всё это, так или иначе, надо обдумать. Опустившись на кожаное кресло, обвела взглядом картину: "А жизнь кипит". Это Nicolas Jolly, парижская акварель. В ее шестьдесят лет жизнь закипела. Ноутбук призывно был открыт. Взгляд приковало стихотворение Эдварда Коркотяна. И перед глазами не молодой женщины замелькали строчки:

Парижских улиц. Серые картины.

В обрывках серого тумана. Мельтешат.

Брюнетки в серых пелеринах.

Под серыми зонтами, вдаль спешат.

Как много серых отражений.

От серых луж, где капельки дождя.

Взрывают, всплесками сомнений.

Реальность призрачных видений.

И неизбежность бытия…

Теперь, пока она живет здесь, все ходит пешком и очень много думает. И чувствует, как с каждым днем растет ее уверенность в завтрашнем дне. Она теперь знает, как это простить. Как это переступить через все. Да, переступить и закрыть ушедшее вчера на ключ. Вернувшись к началу стихотворения, Аглая неистово прочитала:

Пространство, время. Все сменилось.

Вчера мы плыли под луной.

Сегодня ночью, ты мне снилась

А завтра. Ветер над Землей.

Поднял Обрывки мокрых судеб.

Швырнул их. Мокнуть под дождем.

Каким же это завтра будет?

Где встретит завтра нас вдвоем.

Последние две строчки женщина читала несколько раз. Было чувство необъяснимой радости. Будущее ей было понятно: вот она, вот он. Они стали лучше, потому, что собственные страсти, желания с годами смягчаются. Существовать в любой действительности не всегда легко, но, если они сохранят способность поддерживать друг друга, несомненно, все получится.

Аг, как часто называла ее старшая сестра, вспомнила о своих чувствах. Ее чувства были схожи с нежным, самым изящным цветком. Любовь! И сегодня, как говорят: "Если вы еще способны разочаровываться, значит, вы все еще молоды". Несчастны те люди, которые не любят или никогда не любили. А ведь душа хочет летать, и это есть любовь. Сила это? Да, конечно.

Глава III

-– Встреча –

Несомненно, – думал он. Я завидую тем людям, у которых есть то, чего у меня нет, и никогда не будет. Э, нет, нет. Может, и у меня есть другие достоинства, но тому, чего нет у меня, я безумно завидую. И точка. Понял, вдруг, Трофим что стакан наполовину пуст, ему показалось мало. Он посмотрел на официанта. Тот в упор его не видел. Тогда Трофим щелкнул пальцами, позвал официанта. Промелькнуло в голове, что однажды во Франции его и парочку говорливых коллег просто отказались обслужить. Попросили к выходу только лишь за то, что щелкали пальцами, причем все вместе, чтобы позвать официанта. Глазам стало весело. Официант на такой призыв тут же оказался с услужливой улыбкой рядом. Да, российские официанты понимают, так быстрее. Уже закончили? Вы готовы сделать новый заказ?

– Нет! Тут же официант подал чек на подносе, перевернув чек "лицом" вниз. Не все потеряно, – подумал Трофим об обслуживании. Просидев еще пару минут, вспоминал о своей дешевой однокомнатной квартире, доставшейся от родителей в плохом районе.

– Здравствуй, Трофим. Он медленно приподнялся, увидев ее. Сразу промелькнули фразы, взгляды, время проведенное вместе в офисе, беседы о политике, адвокатуре, здесь и там, куда Трофима забросила судьба. Он знал, что последуют вздорные замечания, что так нельзя много пить. В прошлый раз это состояние стоило ему карьеры. Опередить – значит сказать главное: "Я рад, тысячу раз рад!", – обняв свою бывшую коллегу, сказал он.

– Ты думаешь, что я набрался просто так? Нет, это необходимость. Стресс, он и в Африке стресс. Быть может, она что-нибудь знала. Трофим понимал, что выглядел сконфуженно. Ты знаешь, где я живу – вдруг улыбнулся он? Сам мог бы сообразить, – промелькнуло в голове Трофима. Мира знала родителей.

– Конечно. Сделав знак официанту, он заказал пирожное и крутой кофе. В прошлом они не просиживали такое количество времени в кофейнях. У каждого из них было так много личных дел.