Кроссворд для нелегала

– Ваш мальчик совсем плох, – грустно заметил он, обращаясь к Эмиру. – Потерял сознание. Буду вместо него.

– Значит, так, – вытерев взмокший лоб, начал Кемаль. – Мы бросаем гранаты одну за другой… Телегин, ты прыгаешь в джип после первой, трогаешь с места… Только тогда – женщина… Все. Прощай. Прощай и ты, сестра!

Через десять секунд, объехав в сумасшедшем вираже дымящую смрадом головную машину, они вдвоем неслись по шоссе в сторону города. Где-то сзади слышался гром – выстрелы и очереди сливались в одно целое.

Западная Ю…я. 200… год

Вилли Бреммер умел стрелять. И сейчас хладнокровно и точно выцеливал не слишком подготовленных стрелков противника. Эмир терял последние силы, он просто нажимал на гашетку, зная, что ни в кого не попадет. Но – он сражался. Он предстанет перед Аллахом как воин, павший в бою… С той стороны раздавались редкие одиночные выстрелы – видимо, у противника положение было не лучше.

Аптекарь тяжело вздохнул – теперь пора. Он ползком приблизился к Эмиру.

Пришел его час. Час Вилли Бреммера.

– Рахим… Рожок! У меня кончился… – почти шепотом повторял теряющий силы Эмир.

– Рахим мертв, – послышался тихий голос.

– Он тоже… – Эмир, с усилием приподняв голову, оглядел Бреммера мутнеющими глазами. – Тогда ты… Дай мне свой автомат!

Но Аптекарь не торопился исполнять приказ.

– Кемаль Аббас! – произнес он четко и громко.

Эмир вздрогнул. Этим именем его уже давно никто не называл.

– Именем закона моей страны, государства Израиль, ты приговорен к смерти.

Взгляд Эмира прояснился. Вот, значит, кто этот незнакомец. Вот кого послал за ним Аллах… Ну что же, этот враг не лучше и не хуже других… Плохо, что он не сможет ответить выстрелом на выстрел. Хотя… Много лет назад он выстрелил первым – и хорошо выстрелил, Аллах мог быть им доволен. Пусть теперь он стреляет, этот неверный. Теперь его очередь. Эмир, собрав последние силы, повернулся лицом к врагу и спокойно посмотрел ему в глаза. Вилли не отвел взгляда.

– Много лет назад в Африке ты убил трех моих соотечественников. В том числе Мотла Бин Штуха.

– Да, я помню этого грязного убийцу палестинцев, – сверкнул глазами Кемаль Аббас.

– Мотл Бин Штух был боевым офицером и моим другом. Сегодня я привожу приговор государства Израиль в исполнение!

Автоматная очередь прошила грудь Кемаля Аббаса. Черный Эмир был мертв. Бреммер опорожнил рожок, направив автомат в кусты, откуда еще постреливал кто-то из нападавших, вставил новый, прихватил сумку с оставшимися рожками и ползком направился вдоль кювета назад, в сторону озера – где-нибудь по пути кусты подойдут поближе к дороге, и он сможет уйти… Сможет. Ему приходилось выходить целым и невредимым и не из таких переделок. Вот и сейчас – противник не заметил, что из кювета никто больше не отвечает на его выстрелы, и продолжал стрелять, не меняя позиции. Скорее всего, он тоже ранен, и стреляет от страха, подумал Бреммер. А он – цел и невредим, хоть бы одна царапина. Не сглазить бы…

А вот здесь он покинет этот проклятый кювет и спокойно войдет в ночной лес, где его не найдет никто, пока он сам не сочтет нужным выбраться на дорогу.

Вилли привстал и спокойно вошел в кусты, росшие у самой дороги. Нет, надо отдохнуть. В его возрасте большие физические нагрузки противопоказаны, а сегодня у него был очень тяжелый день, он с утра под пулями, пришлось и бегать, и ползать, и отчаянно гонять машину, не говоря уже о стрельбе.

Его дело сделано, и можно перевести дух.

Вилли подошел к толстенной березе на опушке. Рядом с ней был отличный пенек – широкий, плоский, как раз нужной высоты. Вот первая награда, посланная ему Богом за сделанную работу.

Аптекарь присел на пенек, прислонился спиной к березе. Господи, как хорошо. Выстрелы прекратились, в благоухающем ночном воздухе снова были разлиты тишина и покой. И опять этот запах ночной фиалки. Его любимый.

Через минуту, опьяненный лесным ароматом, Вилли почувствовал, что засыпает.

Нет, вот этого он еще не может себе позволить. Надо вставать и идти. Вилли знал, что через полчаса начнут невыносимо ныть все мышцы, и тогда он уже не сможет сделать ни шагу.

Надо встать и идти. Автомат он возьмет с собой, а эту сумку… Зачем ему теперь запасные рожки? Ну, пару можно прихватить… На всякий случай. А остальные… Перед тем как распроститься с сумкой, Вилли машинально заглянул внутрь – и увидел среди автоматных рожков гранату и бутылку коньяка. О, «Луи XIII». Надо же, эти воины Аллаха разбираются в напитках, не рекомендуемых их религией… Видимо, в Европе Аллах покладистее, чем на родине ислама. К тому же это – его любимая марка…

Вилли отвинтил пробку и припал к горлышку. Два… Три… Четыре глотка, не больше. Ну, еще один, самый последний. Все. Хватит, иначе он с новыми силами богатырски захрапит в этом кресле у березы…

– Шолом, дружище!

Вилли вздрогнул и поднял глаза. Перед ним возвышался Кроуфорд.

Западная Ю…я. 200… год

– Куда мы? – спросила Натаха.

– Просто едем, – ответил Телегин.

Возвращаться в город было нельзя. Касим наверняка уже им готовит в аэропорту «теплый прием». Их попросту расстреляют.