Кротовский, вы сдурели (СИ)

— Очень просто, полковник. Это знаменитый английский снобизм. Они думали, что английский банк всесилен. Думали, что амбары русского крестьянства опустеют раньше, чем их фунтохранилище, что оголят мой магазин и создадут искусственный дефицит товаров.

— А. Вон как… и долго они еще будут… вот это все?

— Увы. Боюсь, надолго их не хватит.

Я оказался прав. Анюта зашла в кабинет уже через несколько минут.

— Сережка, все. Англичане сдулись.

— Жаль. Сколько сегодня валюты наторговали?

— Чуть больше двухсот пятидесяти тысяч, — сообщила Анюта, как о какой-нибудь мелочи.

— Ну ничего. С учетом того, что вчера наторговали, как раз хватит, чтобы расчитаться с полковником. Анюта выдай по курсу двенадцать пятьдесят за фунт.

— Кротовский, ты сдурел? — вскинулся полковник, — Я своими глазами видел, как ты покупал фунты по семь рублей с копейками…

— Полковник, не надо думать, будто я нажился. Я, между прочим, продавал товары почти по себестоимости… и мне еще зарплаты людям из своего кармана…

— Я позвоню Орлову, — решительно заявил Баранов с угрозой в голосе.

— Да пожалуйста… пожалуйста…

Он потыкал в кнопки мобилы. Приложил к уху аппарат. Громко сопел, ожидая, когда на том конце возьмут трубку.

— Это Баранов… да… так точно, привез… говорит, выдаст на всю сумму… да, но он по двенадцать пятьдесят хочет… а я что хочу?… ну хоть бы рублей по восемь продал… так точно… слушаюсь, не лезть дураку не в свое… понял… конец связи.

Когда полковник Баранов ушел, Анюта попинала мыском туфли ящик из-под снарядов.

— Сережка, а неплохо мы сегодня поработали. Здесь ведь полтора миллиона… не меньше.

— Анюта, считай, что пока мы только отбили расходы. О прибылях говорить пока рано.

— Ну да… сколько дел еще предстоит… — она подошла к окну и выглянула наружу, —…гляди-ка, англичашки неугомонные…

— Что там еще?

— Сам посмотри. На другом конце площади тоже технику выставляют.

— Да. Вижу. Тоже трактора… тоже грузовики… пойдем вниз. Посмотрим поближе.

Мы спустились вниз и вышли из здания. Англичане, как упорный боксер, пропустивший хороший удар в первом раунде. Перегруппировались и снова пошли в атаку: «сезонные скидки на тяжелую технику заводов Моргора» — они выкатили всю линейку производимой продукции. Цена в фунтах такая, что при текущем местном курсе, нам с ними никак не тягаться. Наши малые грузовики стоят почти как их большегрузы.

— Плохо дело, — выношу вердикт, — Вот она обратная сторона переукрепленного рубля. Мы стали неконкурентоспособны…

— Что делать, Сережка? Может, пора выравнивать курс рубля к фунту?

— Увы. Поднимать цены в магазине мы пока не можем… поторопились мы со своей авантюрой, Анюта. На бумажках дурацких мы заработали, а самое-то главное упустили… наших машин мы теперь ни одной не продадим…

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Самобичевание пришлось резко прекратить, в нашу сторону вальяжно гребет Чарли Спайдер собственной персоной. И ведь не боится меня, гаденыш.

— Мое почтение, мистер Кротовский, — Чарли вежливо приподнимает котелок.

— Ты бесстрашный человек, Чарли. Не боишься, что я тебя прямо здесь придавлю?

— Это была угроза мистер Кротовский? — громко переспрашивает Чарли, привлекая внимание большого количества праздношатающихся свидетелей.

— Это был невинный вопрос. Что тебе надо, Чарли?

— Я увидел ваш интерес к нашим грузовикам. Желаете прикупить? Отличная, между прочим, машина.

— Машина хорошая, — соглашаюсь, — Но покупать не хочу.

— А зря. Наши машины вне конкуренции. Ваши ведра с болтами никто покупать не станет.

— Это мы еще посмотрим.

— Ну, как знаете. А то могу выкупить вашу убогую технику по цене металлолома… чисто веселья ради, — с улыбочкой предлагает Чарли.

— Да неужели? У вас еще остались фунты? Могу предложить мешок гороху. Обхохочешься.

— Как говорят у вас русских, хорошо хохочет последний. Так вроде бы? — улыбочка Чарли Спайдера начинает превращаться в оскал, напоследок он роняет сквозь зубы, — Всего доброго, мистер Кротовский.

— Вот урод, — буркнула Анюта вслед удаляющемуся Спайдеру, — Наверняка ведь опять какую-то гадость замыслил.

— Можешь даже не сомневаться. С ним нужно держать ухо в остро…

Моя фраза потонула в истошном вопле, разнесшемся по площади:

— Уби-и-и-или-и-и!!! Уби-и-ли-и-и!!!

Вся площадная толпа развернулась на заходящуюся в крике деревенскую тетку. Тут же, расталкивая зевек, к ней подбежал наряд городовых.

— Кого убили? Где убили?

— Му-у-жа убили! В кустики отошел по малой нужде. А я жду-жду… заглядываю… а там…

Тетка указывала рукой на кустарник, разросшийся сбоку от ратуши. Стражи порядка дошли до кустов вместе с воющей теткой. Один из них раздвинул ветки с пожелтевшей, но еще не опавшей листвой.

— Мертвый, — сказал он громко, — Шея свернута.

— А вдруг живой… — крикнул кто-то из толпы, —…доктора бы надо.

Кто-то побежал звать доктора. К нам с Анютой тут же присоединился Филиппыч.

— Не стояли бы вы тут, Сергей Николаич, — забеспокоился деда, — В такой толпе ножичком пырнут, и не заметишь.

— Вы правы. Давайте выбираться отсюда. Пусть полиция сама разбирается.