Кровь

Секта «Служители Хаоса» Шама воспользовалась неразберихой и предложила правоохранительным органам сделку: секта не претендует на власть в городе и не ввязывается в открытое противостояние с правительством, а оно не трогает их скромное убежище и позволяет заниматься своими делами. Учитывая, что Шам с помощью Майка набрал в ряды небольшой армии около двадцати семи «избранных» различной силы, сделка была принята, ведь в распоряжении столичной полиции «избранных» было и того меньше.

В городе стояла жара, хорошо еще, что солнце скрывалось за обильными серыми тучами, нависавшими над городом уже неделю. Женщина в полицейской форме уверенно шагала по улице, прикрываясь от ливня широким зеленым зонтом. Она шла мимо одноликих традиционных двадцатиэтажек в сторону величественного жилого комплекса, возвышавшегося над своим окружением. Зонт не спасал каштановые волосы от влаги, и капли плавно стекали по шее под одежду. Легкий холодок только подбадривал Амелию на пути к раскрытию величайшей загадки ее карьеры следователя. «Да что там в моей карьере… Величайшей загадки за всю историю мира!» – поправила себя женщина.

Пока все были заняты делами насущными, она пыталась докопаться до сути. Когда Амелия узнала о почитаемой «Служителями Хаоса» Богине, она сразу же решила проверить их теорию на прочность. Раскопать данные по лидеру культа было не очень просто для сотрудника низшего звена, однако общая неразбериха, смекалка, немного женского шарма… – вуаля! – удалось узнать имя. Полное досье было по неизвестным причинам засекречено, но последний теракт, совершенный в «тот день», прятать никому не хватило времени и сил. Получить доступ к записям торгового центра было значительно проще, все они хранились в архивах частной охранной компании, находившейся под опекой правительства. У Амелии по счастливому стечению обстоятельств там работала знакомая. И таким нехитрым образом она выяснила имя и местожительство предполагаемой Богини.

Согласно теории Амелии, Рин Далекова была первым появившимся в этом мире «избранным». В верхах об этом либо не знали, либо предпочитали молчать и пока не трогать Богиню. Но Амелия слишком долго пробыла в тени, чтобы упустить такой шанс. Поэтому, как только она узнала место проживания Рин, сразу же поехала к ней. «Наверное, стоило сначала позвонить», – только сейчас поняла Амелия.

Она была уже в тридцати метрах от проходного пункта в жилой комплекс, когда увидела Рин, выезжающую на машине. Амелия тоже была «избранной», и зрение, ранее не раз подводившее ее, теперь работало безотказно. «Вот дура, как я могла забыть позвонить! Ладно, ничего – просто подожду ее возвращения». Амелию не покидала уверенность. Она показала охране удостоверение и прошла на территорию комплекса.

* * *

«Литонское кладбище» – было написано на слегка заржавевшей вывеске в пригороде столицы. Одинокая дорога уходила в глубину леса, где на пригорке располагались многочисленные ряды погребальных мест. Около тридцати лет назад в столице был принят закон, запрещающий создание кладбищ старого вида. Теперь в пределах столицы трупы кремировали или помещали в специальные хранилища в гигантских многоэтажных «склепах» нового образца. Технологии сохранения тела позволяли хранить умерших практически без вреда для их внешнего вида. Ходили слухи, что можно было даже изъять из «полежавшего» трупа орган на пересадку. Но цены сохранения неслабо кусались, поэтому популярность полного избавления от тела умершего сильно возросла.

Пригородные кладбища пока еще не постигла судьба их столичных аналогов, и похоронный бизнес здесь процветал. Многие верующие не признавали «складов замороженных трупов» и стремились предать погибших родственников земле. Сохранились пристрастия к каменным надгробьям, металлическим крестам… некоторые из них даже были сделаны из драгоценных металлов. Но самой дорогой и престижной опцией оставались полноценные склепы со статуями ангелов вместо колонн, поддерживающих козырьки. Возле одного из таких склепов стоял мужчина средних лет в обтягивающем костюме из темного термоустойчивого материала. По сути, этот материал был фольгой из вольфрама. Довольно нелепый вид костюма подчеркивал грубые очертания крепкого тела мужчины.