Кровь ангелов

Да, остались в пределах громадного здания очаги сопротивления, но их-керимберы и воины эру Кайтора должны их подавить, а узурпатор – теперь иначе называть его просто нельзя – направился в сторону тронного зала, откуда он никуда не денется.

Но кто бы мог подумать, что так все обернется?

Декстер и Синистер, братья-карлики из внутреннего двора – «птенцы» Орлиного Гнезда! Ведь он жил рядом с ними почти месяц, но ни разу не заподозрил, что имеет дело не с людьми!

А еще и Карелус, горбатый управитель… и в самом деле, гнездо.

– Пошли, – приказал Ларс, и они зашагали «по следам» Вальгорна, по тому коридору, что ведет в тронный зал.

Когда открылось исполинское, погруженное в сумрак помещение, ряды сидений в амфитеатре и Мерцающий престол, уроженец Аллювии вспомнил тот момент, когда впервые попал сюда – грохочут барабаны, верховный понтифик машет ножом, и Божественная Плоть жует плоть обычную, человеческую…

С того дня не прошло и года, а кажется, что целая жизнь.

Ларс изменился, из юнца, почти ребенка, стал мужчиной… претендентом на власть над Империумом.

– Стоять! – велел он, вскидывая руку.

Вальгорн был здесь – в центре жертвенного круга, тут же лежали трупы двух телохранителей, а со всех сторон наступали преторианцы из «Божественной» когорты.

– Мой государь! – воскликнул Авлин эру Кайтор. – Мы готовы лишить узурпатора жизни!

– Ублюдок! Так ли ты говорил раньше?! – выплюнул Вальгорн.

Он за прошедшее время не изменился, та же бритая наголо голова, темные беспокойные глаза, рыжая бородка, того же цвета две косички на затылке, и клинок не дрожит во вскинутой руке.

– Мой государь… – начал трибун.

– Эй, ты, безродная тварь! – рявкнул Вальгорн, глядя на Ларса. – Рискнешь выйти против меня или дашь этим подлым гнидам, предавшим своего повелителя, пристрелить меня?

Он обучался в Скола Анимус, не слабак и не трус и, если верить Валерии, еще и «птенец», так что разумнее отдать приказ, и десятки лучевых ружей оставят на песке дымящийся труп…

Но тогда сам Ларс и все, кто находился тут, запомнят, что он испугался.

– Я иду, – сказал он, поднимая меч. – Освободить дорогу!

Вальгорн оскалился и бросился в атаку, едва уроженец Аллювии вступил на желтый песок. Столкнувшиеся мечи высекли сноп искр, запястье Ларса обожгла боль, он едва не потерял равновесие.

Да, это не учебный поединок, хотя и противник не столь быстр, как Ультима…

Но сумел же он ее убить!

Сшибка, затем они расходятся, виброклинки так и мелькают, а время словно замедлилось, в каждую обычную секунду втиснули по дюжине дополнительных – руки и ноги работают самостоятельно, вне всякого контроля сознания, и комбинация выстраивается сама: да, на это враг обязательно купится, такого ему не могли показать…

Удар, удар, удар…

Ларс парировал еще один выпад, на этот раз очень спокойно, продуманно, атаковал сам, ударил параллельно земле. Вальгорн перескочил через лезвие, глаза его полыхнули торжеством – как же, враг сглупил, открылся…

Бывший хозяин Империума не мог знать, что это обманный трюк.

Вибросталь разрезала Божественную Плоть с той же легкостью, как и обычную. Замахнувшийся Вальгорн удивленно глянул вниз, дернулся в сторону, хотя было уже поздно.

– Нет… но как? – спросил он, пятясь.

– А вот так, – ответил Ларс, наступая.

Вальгорн развернулся и, прихрамывая, ринулся бежать – к краю жертвенного круга, затем на возвышение и к Мерцающему престолу, что приглушенно светился в сумраке.

Ларс догнал его и ударил, целясь острием в затылок.

Вальгорн извернулся, и виброклинок вошел в висок, легко пробил кости черепа. Бывший правитель Империума упал вперед, прямо на трон, раскинув руки, точно пытался схватить его и унести с собой на Обратную Сторону. Багровая жидкость из его ран потекла по сотням драгоценных камней, кровь ангелов омыла Мерцающий престол, заструилась по его бокам.

– Все, – сказал Ларс, опуская меч.

– Аве, Кесарь! – воскликнул Авлин эру Кайтор и преклонил колено.

Мгновением позже то же сделали остальные преторианцы.

В тексте использованы:

«Так говорил Заратустра» Фридриха Ницше (перевод Ю. М. Антоновского).

Шахматная партия, сыгранная Эмануэлем Ласкером и Хосе-Раулем Капабланкой 18 апреля 1922 года.