Кровь ангелов

Позже Нервейг обнаружил, что какие-то родичи все же нужны, чтобы продолжить династию, если сам он умрет бездетным, и поэтому найденного на Волюнтасе Вальгорна приказал оставить в живых и привезти ко двору. Но затем Эльтирия дважды разрешилась от бремени, у него есть кому передать власть, и принцепса можно убрать с доски.

– Тогда кто? Сенат? – продолжала допытываться она. – Хотя нет – это сборище выживших из ума престарелых патрициев способно только болтать… Сивиллы?

– Альенда на Монтисе одна. – Он махнул рукой, отгоняя назойливую крохотную птаху, похожую на свистящий изумруд, что пыталась усесться на плечо Божественной Плоти. – Я изгнал всех прочих, и, хотя у нее есть послушницы, в одиночку много не сделаешь. Да и чем я им мешаю?

– Церковь во главе с нашим любимым Луцием? – это имя фемина прошипела. – Какая им разница, кто занимает Мерцающий престол, главное, чтобы народ верил и платил дюженицу.

– Точно, факт, – кивнул Нервейг. – Но нынешний понтифик слишком труслив… задница у него взмокает при одном взгляде на меня.

– Трусость порой толкает на опрометчивые поступки, – сказала Эльтирия. – Разреши мне позабавиться с ним, и он все расскажет, во всем признается!

– В твоих руках и я признаюсь, что злоумышлял против себя, – ухмыльнулся хозяин Империума.

Она обиженно надула губки, хотя знала, что Нервейг не обратит на это внимания.

– Не все в церкви решает Каелум, есть и другие, обладающие властью… – сказал он. – Они заняты своими дрязгами, так что оставим их в покое.

– Кто у нас есть еще? Легионы? – спросила фемина.

– Они верны мне, и один я вызвал в столичную инсулу, – хозяин Империума потянулся к кувшину. – А именно Пятый, отведенный от АХ-27.

– Но ведь там урги?

– Ну и что? – Нервейг равнодушно пожал плечами. – Проконсулы и легаты мне все уши прожужжали, что Аллювию защищать невыгодно, что надо спрямить фронт, вот я их и послушался и заодно переместил легион туда, куда надо мне! – Он схватил так и не улетевшую птаху и сжал кулак; внутри хрустнуло. – Галвий эру Цейст предан, а девять десятков боевых кораблей – такая сила, с которой можно не бояться даже восстания преторианцев, хотя оно не более вероятно, чем возвращение Грихайн или восстановление Орлиного Гнезда.

Хозяин Империума разжал ладонь, и на стол шлепнулся окровавленный комок зеленых перьев.

Эльтирия поморщилась.

– Аллювия, – сказала она. – Оттуда ведь тот мальчишка, помнишь?

– Якобы оттуда, – уточнил Нервейг. – Хотя ни в одной из родословных книг не упоминается, что кто-то из предков побывал в пределах АХ-27. Откуда он взялся и зачем, мне непонятно, и это часть противодействия, которое я ощущаю, так что с ним тоже надо разобраться… Вроде бы ничтожный червь, вынутое из-под жертвенного ножа мясо, но он связан с другими вещами, странными, тревожащими…

– Не тревожься, мой государь, мы обязательно справимся. – Фемина прикоснулась к его предплечью, ее пальчики нежно погладили кожу, пощекотали запястье. – Пусть они беспокоятся и трясутся от страха, пусть не спят ночами и знают, что рано или поздно они умрут, а мы останемся!

– Вот это точно, – сказал Нервейг и сжал ее кисть в своей.

Глава 3

Незримый и неуловимый, вечный и непреходящий Божественный Дух, сумма человечества, оберегающая его цельность, пребывал сам в себе. Тварное жило безнадзорно, и идеальная часть Явленного, воплощенная в людях, грозила погибнуть, рассеяться, и было это в тяжкие тысячелетия Фуги. И тогда Божественный Дух обзавелся Плотью, воссияв на Нашей Стороне, одновременно став чернотой проявленной, пожирающей на Стороне Обратной.

Плоть сия внешне неотличима от обычной, но внутренне совершенно иная, внутренне совершенная.

Илгар Вайдонх Квинтус,

«Трактат о Божественной Плоти,

ее воплощении и чудесах»

Мягкое одеяло, такое толстое, что под ним жарко, спертый воздух, где ощущаются незнакомые запахи, одновременно аппетитные и отвратительные, приглушенные восклицания, словно неподалеку играют дети. Завешенные ало-зелеными коврами стены без окон, необычайно широкая кровать, приоткрытая дверь, в которую проникает слабый свет, и еще одна, напротив, из матового стекла, эрус-контроллер в углу, совсем не такой, как дома.

В первый момент Ларс не понял, где проснулся и как сюда попал.

Но едва сев на постели, он вспомнил все: прилет на Монтис, жертвоприношение, то, как Карелус привел его сюда, как откуда-то взялась еда и как он боролся с сонливостью, пока та не победила.