Кровь баронов (ЛП)

—　Одному Богу известно, сколько слез и страданий это мне стоило!　— отвечала она, проводя платком по влажным глазам.　— Но для дворянина есть нечто более священное, чем слезы матери: это честь! Долг требовал, чтобы Флориан удалился, и я первая настаивала на его отъезде. Это мой единственный сын, мессир! Не стану говорить вам, сколько я выстрадала за время его отсутствия. Но, слава Богу, мои мучения подходят к концу. Война кончилась, и Флориан в дороге: он скоро вернется ко мне.

—　А Маргарита?　— спросил рыцарь.

—　Маргарита была еще ребенком, когда Флориан уехал от нас. Я, впрочем,　— думаю, что она тоже любила его, потому что не прошло и года с его отъезда, как она стала грустить и задумываться. Благородные соседние владетели пробовали ухаживать за ней. Она всех их отвергала. Она любит — в этом я убеждена, и я не вижу, кого другого, кроме Флориана, она могла бы любить.

—　Спрашивали ли вы ее о причине ее грусти?

—　Да, но она всегда избегала ответа. Я заметила, что это ее огорчает, и перестала расспрашивать.

—　Я понимаю ее скрытность,　— сказал рыцарь.　— Бедная сирота без имени — она, вероятно, считала преступлением мечтать о браке с наследником Гейерсбергов.

—　Я так и думала. Несколько раз я была готова высказать ей всю правду, но я думала, что если в последствии наши мечты будут разрушены волей ее отца, то лучше и не укреплять их в душе Маргариты.

—　Вы поступили как осторожная и умная женщина,　— сказал он,　— и эти дети будут обязаны вам своим счастьем. О, если бы моя бедная Эдвига могла видеть все это!

Пока госпожа фон Гейерсберг вела такой разговор с рыцарем Герардом, Маргарита пошла к Марианне.

—　Пойдем же в мою комнату, поболтаем с тобой,　— сказала она ей.

Как только молодые девушки вошли в комнату, Марианна тщательно затворила дверь; Маргарита взяла свою бывшую подругу за обе руки и дружески спросила ее, счастлива ли она в своем новом положении.

—　Да, конечно, сударыня,　— отвечала Марианна, подавляя вздох.

—　Ты говоришь это как-то не совсем искренно. Пожалуйста, будь со мной откровенна!

—　Не знаю, счастливая ли я,　— продолжала Марианна,　— но я могу вам поклясться в одном, что не оставлю этого трактира, хоть давайте мне золотые горы!

—　Я думаю скорее, что ты не оставишь владельца этого трактира?　— сказала Маргарита весело.　— Так ты по-прежнему любишь своего двоюродного брата?

—　О да, и я чувствую, что всегда буду любить его.　— Когда же ваша свадьба?

—　Не знаю,　— сказала Марианна, и лицо ее приняло грустное выражение.

—　Да ведь она должна была быть в нынешнем году?

—　Да… но…

—　Но что же?

—　Иеклейн все еще не назначил день, а я сама не смею заговорить об этом.

—　Можно подумать, что ты его боишься.

—　Я всего больше боюсь рассердить его… Я так люблю его!..

Маргарита сдвинула свои хорошенькие брови.

—　Это дурно с его стороны, очень дурно,　— проговорила она.　— А к тебе он не изменился?

—　Он все такой же, да, да,　— прошептала молодая девушка с такой нерешительностью, которая не укрылась от беспокойного взгляда ее подруги.

—　Ты меня обманываешь,　— сказала Маргарита, сильно сжимая руку молодой девушки, которая потупила глаза.　— Ты обманываешь меня, Марианна; кому же ты можешь довериться? Разве я-то тебе не все доверяла? Милая моя, не плачь и говори мне правду: Иеклейн изменился к тебе, не правда ли? Я так и думала!

—　Почему же?

—　Мне говорили об этом,　— сказала Маргарита с оттенком замешательства.　— Мне говорили, что он страшно вспыльчив и не умеет ценить сокровища которое Бог ему послал.

—　Не судите его слишком строго, сударыня,　— живо прервала Марианна,　— Иеклейн вспыльчив, но у него доброе сердце… Он такой смелый и красивый!

Маргарита хотела было отвечать, но остановилась.

—　Я не хочу огорчать тебя, не хочу дурно говорить о том, кого ты любишь,　— продолжала она,　— но скажи мне откровенно, думаешь ли ты, что будешь с ним счастлива?

—　Не знаю,　— отвечала Марианна.　— Но хорошо знаю только то, что предпочитаю быть несчастлива с ним, чем счастлива с другим.

Проговорив это, она не могла сдержать свои слезы, Маргарита нежно привлекла ее к себе, и Марианна припала головой к плечу своего друга.

—　Вы, верно, считаете меня очень глупой?　— пробормотала Марианна.

—　К несчастью, моя бедная Марианна, я не имею права обвинять тебя,　— ответила Маргарита,　— потому что моя глупость еще хуже твоей. Ты, по крайней мере любишь человека, который должен жениться на тебе, который тут, возле тебя, которого ты видишь каждый день… А я все еще помню того, кого, вероятно, никогда больше не увижу, и который своим поведением заслужил только мое презрение и ненависть!

—　Стало быть, сударыня, вы еще любите графа Людвига?