Кровь баронов (ЛП)

—　Я подозревала это до моего прихода,　— отвечала Маргарита,　— но я хотела вас видеть, и рисковала всем.

—　Вы хотели меня видеть!　— сказал граф… — и для меня!.. Но тогда… Боже!.. Боже!.. Какая надежда!.. Маргарита, вы меня любите еще?..

—　Да, мой друг. Я никогда не переставала любить вас; но была минута, когда я была принуждена принести мою любовь в жертву священному долгу. Но едва возвратили мне свободу, первая мысль моя была о вас. Я думала, что вы должны считать меня неблагодарной и коварной, что вы несчастливы… и я пришла сюда, в единственное место, где могла надеяться вас встретить.

—　Честное и благородное сердце!..　— воскликнул обрадованный граф.　— Ангел любви и доброты, как мне благодарить вас, как выразить вам?.. О, счастье! Я так мало верил в него. Мне все еще кажется, что все это сон… Я, который только что отчаялся в жизни и желал умереть!.. И вы любите меня?.. Вы здесь для меня?.. О, Маргарита! Скажите мне, что это правда, что вы любите меня — и что вы свободны?

—　Да, мой друг, я вас люблю и свободна… по крайней мере почти, потому что мне нужно только согласие моего отца, но я упрошу его… и когда оправдаю вас в его глазах…

—　В чем оправдаете?..

—　В убийстве и государственной измене, в которых вас обвиняют.

—　Как, вы знаете?

—　Я знаю все. Я знаю, что вы невинны, и что вас обвинила гнусная интрига. Зильда мне рассказала все.

—　Все?　— прошептал граф, бледнея… — Она осмелилась…

—　Она мне сказала, Людвиг, все, начиная с вашего… Но не будем возвращаться к прошедшему; мне было тяжело слышать от нее о вашей любви к другой женщине…

—　Тогда я вас еще не знал,　— прошептал он.

—　Что ж такое? Мне кажется, что сердце… Но оставим этот разговор… Баронесса Гейерсберг всегда говорит, что женщины не могут судить о мужчинах по себе. Однако же, Людвиг, была минута, когда я на вас очень сердилась; я плакала от стыда и от горя, думая…

—　Маргарита!　— прошептал он умоляющим голосом.

—　Вы правы, Людвиг… К счастью для вас… и для меня… — прибавила она с очаровательной улыбкой… — Я видела, как вы отчаивались, и как любите меня. Я думала, что вы будете меня проклинать, потому что все говорило против меня… Если бы вы знали, как я была счастлива и горда вашим благородным доверием!

—　Так вы меня еще любите?　— спросил граф.

—　Да, я вас люблю, и надеюсь, что ваше бедное сердце не будет больше мучиться. Но дайте мне рассказать вам все, что произошло со времени последнего нашего свидания…

—　Замолчите,　— прервал граф,　— Зильда идет. Не доверяйте этой женщине, Маргарита. Она на все способна.

—　Бедное создание!　— пробормотала молодая девушка.　— Она так несчастна; вид ее огорчает меня. Вспоминая те страдания, которые она претерпела за вас, и которые ее еще ожидают впереди, я чувствую мое счастье как бы упреком себе.

—　Наше присутствие здесь только усилит ее ненависть и злобу. Если вы мне верите, Маргарита, то не останемся ни минуты более под этой проклятой крышей.

—　Уйдем, Людвиг, но прежде не проститесь ли вы с этой несчастной?

—　Нет, Маргарита, лучше избегнуть этой сцены, неприятной для всех нас. Пойдемте.

—　Постойте, я позову Марианну.

—　Не отходите от меня,　— поспешно сказал граф, хватая руку молодой девушки.　— Повторяю вам, что Зильда способна на все.

—　Подле вас я не боюсь ничего,　— отвечала Маргарита, опираясь на руку графа, нежно и доверчиво, как женщина, чувствующая себя любимой.

Они сделали несколько шагов по направлению к комнате, указанной Маргаритой, и остановились, увидев Зильду.

Бледная, как смерть, с блестящими глазами и сложенными на груди руками, она медленно шла к ним.

—　Вертеп колдуньи не оставляют так,　— сказала она.　— Вы думаете, что можно безнаказанно играть мной и отнять, как у ребенка, то, к чему я стремилась столько лет? Нет, нет! Я всем пожертвовала для этого человека, и неужели какая-нибудь девчонка лишит меня цены таких усилий и страданий!.. Вздор! Ваша жизнь уже достаточно хороша, Маргарита, и клянусь всеми демонами ада!..

—　Зильда,　— прервал граф твердым голосом,　— успокойтесь и выслушайте меня. Я сейчас сказал вам, что очень благодарен за все, что вы сделали для меня, но прошедшее прошло — и его не воротишь.

—　Ах! Что мне твоя благодарность? Я хочу только твоей любви. Теперь твоя очередь выслушать меня,　— сказала она, заграждая путь графу, который направился к двери.

—　Идите вперед с Марианной,　— сказал Гельфенштейн Маргарите, с которой в это время говорила молодая трактирщица, тихим, но оживленным голосом.

—　Колдунья только что отдала приказание своему карлику,　— говорила Марианна.　— Она дала ему бумагу; он тотчас выскочил из окошка и побежал.

Слушая Зильду, граф тем не менее услышал, или догадался, о чем говорила Марианна.

—　Уйдем скорее,　— сказал он молодым девушкам.

—　Вы не уйдете!　— воскликнула Зильда, бросаясь между дверью и гостями.　— Оставайтесь — я хочу этого!

—　Зильда, эта сцена слишком долго продолжается… не заставляйте меня прибегнуть к насилию.

—　Людвиг,　— прошептала Маргарита, умоляющим голосом, удерживая за руку графа, собиравшегося отвести Зильду от двери, на которую колдунья облокотилась спиной.