Кровь брата твоего

«И кроме того, — добавил он, — раз в синагоге не было никаких ценностей, что могли потерять евреи вследствие пожара?» Когда же евреи обратились с жалобой к императору, тот возмутился их дерзости. Он заявил, что евреям нет места в храме правосудия, ибо нельзя верить ни одному их слову. «Какова цена клятвы тех, кто своим лжесвидетельством оклеветал даже Христа!» Тем не менее император, не одобрявший призывов к беспорядкам, распорядился охранять синагоги от ярости толпы. И тогда он получил письмо с просьбой отменить распоряжение о наказании поджигателей. Письмо пришло оттуда, откуда его никто не ждал — с вершины столпа, на котором обретался Св. Симеон Столпник. Этот аскет, знаменитый тем, что 36 лет прожил на вершине колонны высотой в 25 метров, «отказался, — как заметил Дж. Ф. Аббот, — от всей мирской суеты, сохранив только ненависть к евреям» (1). И он был не единственным святым, который не смог отказаться от такого соблазна, как антисемитизм.

В 4 веке милосердие и даже святость редко распространялись на отношение к евреям. Святой Григорий Нисский *44 со всей мощью своего красноречия обрушил на евреев всеобъемлющее обвинение:

«Богоубийцы, убийцы пророков, враги Господа, богоненавистники, люди, выказавшие презрение к закону, недруги милосердия, враги веры своих отцов, заступники дьявола, змеи, клеветники, богохульники, люди, чьи души блуждают во мраке, фарисейская закваска, сборище демонов, грешников, порочных, побивающих камнями и ненавидящих праведность» (79, 685).

Подобное сгущение красок, возможно, грешило против милосердия, однако не было столь пагубно для души, как нынешнее лицемерие, выставляющее ранних отцов церкви в качестве непреходящих образцов подлинно христианского поведения. «Наш долг, — писал в 17 веке Баснаж *45, — извинить экзальтацию отцов церкви, а не искать ей оправдания, дабы их авторитет не побуждал к подражанию нынешних духовников и не укреплял ненависти и мстительности в сочинителях» (14, 553).

Один из величайших отцов церкви. Св. Иоанн Златоуст, всю свою жизнь как в церкви, так и за ее стенами, стремился реформировать мир. Христианские писатели самых различных толков единодушно восхищаются его горячей любовью ко всему человечеству. «Златоуст, — писал один протестантский теолог, — был одним из самых красноречивых проповедников, которые когда-либо, начиная с апостольских времен, несли людям откровение божественной истины и любви» (169, 357). «Светлая, жизнелюбивая и тонкая душа, — писал кардинал Ньюман, — чувствительное сердце, характер, способный на сильное чувство и порыв, и все это возвышено, преображено и облагорожено небесной благодатью — таков был Св. Иоанн Златоуст» (133, 2, 234).

Однако в нежной душе этого проповедника, несшего людям откровение истины и любви, таилась жестокая ненависть. «Следует признать, — писал один честный французский агиограф *46, — что в проповедях против евреев он позволял себе заходить слишком далеко, следуя велению овладевшей им страсти» (146, 97). Следует признать больше того.

В бранных выпадах против евреев Св. Иоанна Златоуста не превзошел ни один проповедник, чьи проповеди дошли до нас. Конечно, нужно принять во внимание условия того времени, страстную веру, опасение, что молодые побеги христианской религии могут пострадать от слишком тесного контакта с евреями, однако ничто не может оправдать того факта, что эти проповеди наполняли души христиан ненавистью, которую те передали своим детям, а через них — грядущим поколениям. Более того, в школах и семинариях эти проповеди столетиями служили образцами красноречия, по ним священники учились проповедовать и по ним же учились ненавидеть.

Когда Златоуст говорит о еврейских синагогах, в его речи трудно почувствовать «небесную благодать». «Синагога хуже публичного дома… это притон негодяев, логово диких зверей… капище демонов, поклоняющихся идолам… прибежище бандитов и развратников, пристанище дьяволов».

«Синагога, — сказал он своей пастве в другой проповеди, — это место преступного сборища евреев… убийц Христа… дом, который хуже винной лавки… воровской притон; это дом позора, убежище несправедливости, укрытие дьяволов, логово предательства». И, исчерпав свои ораторские ресурсы, он заключил: «Какое бы еще более ужасное имя ни было найдено, оно никогда не будет худшим того, чем то, которого заслуживает синагога».

Эти проповеди не были забыты, как не исчезло и презрение к иудаизму среди христиан, хотя произнесены они были более пятнадцати веков назад. «Синагога сродни проклятию. Упорная в своем заблуждении, она отказывается слышать и видеть; она умышленно извратила свои суждения, она загасила в себе свет Святого Духа, она все глубже и глубже утопает во зле и, в конце концов, низвергнется в бездну» (82, 105). Св. Иоанн Златоуст был прав, предполагая, что грядущие поколения подыщут еще более ужасные проклятья. «Симпатия к евреям, — писал Леон Блуа, — постыдна… Даже собаки презирают тех, кто не испытывает инстинктивного отвращения к синагоге».