Кровь Дезидерия (ЛП)

Железный ошейник, который держит мою шею в удушающем захвате, превращается в огненное кольцо и начинает жечь мою кожу — наказание за то, что я не держу свою силу под контролем. Крича внутри, когда запах паленой плоти ударяет мне в нос, я отказываюсь доставлять своему отцу удовольствие слышать, как я кричу от боли. Он воспользуется этим как поводом, чтобы назначить еще большее наказание или что похуже. Поэтому я научилась заглушать свои крики, но и это просто бросает моему отцу еще один вызов.

Треск. Пульсация в коленях ощущается прежде, чем я осознаю, что ноги подкашиваются, и твердая поверхность становится моей фокусной точкой для привлечения моей силы. Я наклоняюсь, упираясь руками в холодный пол, чтобы полностью прогнать ее, одновременно отключая свой разум от всей этой агонии.

Мое дыхание прерывистое, когда ошейник начинает остывать, и сила внутри меня впитывается обратно. Я чувствую на себе их взгляды, не глядя; полагаю, я просто разыгрываю развлекательное шоу. Марионетка, играющая для своего хозяина.

На нетвердых ногах я поднимаюсь обратно, сжимая кулаки в надежде сдержать свою ярость. Брови Эйдена сдвинуты, в его глазах светится беспокойство. Его рука поднимается, как будто он собирается утешить меня, а затем останавливается в воздухе, только чтобы согнуть пальцы и позволить ей упасть обратно. Капитан Кэллоуэй смотрит на меня с холодным выражением, которое, я уверена, видели многие, прежде чем умереть от его руки. Затем, есть мой отец, король Орен; его губы изогнуты набок, руки скрещены на груди, глаза блестят… Он наслаждается моими страданиями; это доставляет ему огромное удовольствие.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Эмма

Я мчусь обратно в свою комнату так быстро, как только позволяют мои ноги, юбка моего платья обволакивает мои ноги при каждом шаге. Мне было наплевать на взгляды слуг, когда я пробегала мимо них. Принцессы никогда не должны бегать.

Стены в кабинете моего отца начали давить на меня, поглощая весь воздух. В комнате повисла удушающая тишина; ее давление сжимало мои легкие. И мне пришлось уйти. Я должна была выбраться оттуда.

Я должна выбраться из этого дворца.

Я должна быть благодарна, что он не обрушил на меня свою силу до того, как я смогла уйти. Сила, которая заставляет его глаза гореть красным и засасывает меня в пустоту, созданную им самим. Иллюзии.

Дрожь пробегает по моему телу при мысли о том, как он использует свою силу. Мои кулаки крепче сжимаются на юбке, когда я набираю темп, чтобы оказаться дальше от него. В тапочках, которые я ношу, мои ноги ступают бесшумно, когда я спешу в свою комнату, единственный звук — это стук моего сердца, эхом отдающийся в ушах, когда я заворачиваю за последний угол и захлопываю свою дверь, только чтобы увидеть Кору, уставившуюся на меня в конце коридора.

Она делает шаг вперед:

— Эмма, что..

Мои глаза расширяются, когда я качаю головой и протягиваю дрожащую руку. Я пока не могу подобрать слов, чтобы заговорить, то ли от шока, гнева, то ли от другого чувства, которое я не могу определить. Кора, кажется, понимает, что мне нужно время наедине, а не утешение. Она мягко улыбается мне, слегка кивая, поворачивается и уходит в другую сторону. Она знает, что в конце концов я обо всем с ней поговорю. Она и Эйден — единственные мои друзья в этом замке, не считая моего самого верного охранника, Кая. Но Эйден больше не будет мне другом… Нет, теперь он мой жених. Это слово проникает мне под кожу и вызывает тошноту в животе.

Я распахиваю свою дверь и захлопываю ее, прислоняясь к ней спиной, пока моя грудь быстро поднимается и опускается. Поворачиваясь, я упираюсь ладонями в гладкую деревянную раму, позволяя моей голове наклониться вперед, когда я сосредотачиваюсь на том, чтобы выровнять дыхание.

Лучше зажечь самый маленький уголек, чем проклинать тьму.

Поговорка, которую моя тетя Лиди говорила мне всякий раз, когда мы сталкивались с трудными временами, застряла во мне — всегда принося с собой чувство спокойствия. Я могу вспомнить только ее фрагменты, но это воспоминание, за которое я ухватилась.

Я помню, как однажды ночью она сказала мне, что тьма всегда рассеивается светом… Но она, должно быть, не понимала, что не может быть света без тьмы. Друг, который слушает, живет в твоей душе и никогда не покинет. Но если ты не будешь осторожна, эта тьма может стать твоим собственным проклятием.

У меня никогда не было никакой надежды, мне всегда предназначалась темная душа. У меня не было матери, о которой можно было бы рассказать — моя тетя сказала мне, что она умерла. И только туманные воспоминания о тете Лидии, которая, я знаю, любила меня как родную, но теперь эта жизнь кажется давно забытой, без семьи, которая любила бы меня каждый божий день. Дворьба проклинала меня с момента моего рождения. Мой отец — это все, что у меня есть, но он причина, по которой моя душа раскололась и потеряла свой свет. С таким же успехом он мог бы похоронить меня заживо, высосать мою кровь и отправить меня в ад.